увенчалась успехом – его звонок не совпал со звонком Германа, и Кира услышала, как где-то в недрах сумочки ожил и запищал маленький, смешной, розовый «девчачий» аппаратик. Она приняла звонок и услышала в телефоне возмутительно нетрезвый голос Петра Сергеевича:
– Алле… Это я с кем тут сейчас разговариваю?
– А кто вам нужен? – всхлипывая, спросила Кира, стоявшая с картонной коробочкой, в которую было упаковано все ее нехитрое офисное хозяйство, возле своей маленькой машинки «Нисан-Микра» и собираясь сесть в нее, отправиться в свою пустую квартиру и там с горя напиться до полного беспамятства.
– Ты… Ты же Кира, кажется, да? Тебя так зовут? – бесцеремонно спросил ее растерявший все остатки джентльменства пьяный Рогачев.
Кира была аккуратной и крайне деловой девушкой и прекрасно знала, что ни в коем случае, никогда нельзя прерывать даже такие вот, с отвратительно-хамской прелюдией разговоры, так же как никогда нельзя выбрасывать старые и кажущиеся ненужными визитные карточки или стирать чьи-то адреса из своей электронной записной книжки. Когда-нибудь да пригодится это все. Поэтому она поставила свою коробочку на крышу «Микры» и ответила:
– Да. Я Кира Брикер. А вы, простите?..
– Да я Петр!
– Петр… Что-то я не припомню… Какой Петр?
– Что-то память у тебя короткая, прямо девичья, ха-ха. Рогачев моя фамилия. Ну? Вспомнила, что ли?
– О господи, Петр Сергеевич! Да ведь я и предположить даже не могла, что вы мне позвоните!
– А ты это… Ты не предполагай. У меня к тебе дело есть.
– Слушаю вас, Петр Сергеевич, внимательно. Какое дело? – Кира вся напряглась изнутри, так как поняла, что у нее, возможно, появился шанс отыграть все свои позиции, только что столь скоропалительно сданные ею Поплавскому. Она слышала, что ее собеседник еле-еле ворочает языком и находится, судя по всему, в предпоследней стадии опьянения, той самой, когда «асфальт поднимается и больно бьет по голове», но это был ее шанс, и упускать его она не собиралась.
– Какое-какое, – в голосе Рогачева вдруг, откуда ни возьмись, проступили нотки южнорусского, ростовского выговора, – такое. Основное у меня к тебе дело, подруга, межполовое. Ясно?! – вдруг выкрикнул он в трубку телефона настолько сильно, что Кира слегка оглохла на одно ухо и зажмурилась от отвращения. Но делать было нечего.
Многое, очень многое может женщина сделать с мужчиной в нужное время и в нужном месте, занявшись с ним «основным» делом. Ну и, разумеется, мужчина должен быть нужным, а не просто «Федей с третьего пищеблока», хотя в голодное время и Федя с пищеблока становится первым после бога. Кира давно уже была полноценной дочерью корпоративного междусобойчика, кодекс которого гласит: «Один раз – не педераст, на нужном мужике-начальнике можно въехать в рай, а потом его лучше оставить за воротами» и так далее. Поэтому она собрала все свое обаяние и проворковала в ответ:
– Петр, я уже и ждать тебя устала. Сижу каждый вечер одна-одинешенька и все думаю, когда же ты позвонишь. Где ты, милый?
Рогачев, страшно возбудившись от этих слов, стал мычать в ответ что-то нечленораздельное, но Кира все же поняла, что он примерно то же самое спрашивает у нее. Она с милым напускным простодушием ответила, что стоит возле своего «Александр-хауса», совершенно одна, бедная, брошенная и всеми покинутая, и собирается поехать домой и лечь в одинокую холодную постель, забыться сном.
– Стой там, я щас приеду. – Рогачев с шумом спускался по лестнице, и голова у него сильно кружилась от выпитого и бурлящих в крови гормонов.
– Стою, что же еще делать бедной девушке, только ждать. Петя, милый, забери меня отсюда, мне так холодно и одиноко…
«Лучше бы позвонил тот, второй. Как его там… Герман? Да, кажется… Представляю, что станет делать со мной эта пьяная сволочь. Но, видно, такое уж мое «селяви», держись, девочка Кира», – уговаривала себя Кира и, сев наконец в машину, включила «печку» и принялась ждать «пьяную сволочь».
В этот самый момент ее телефон зазвонил еще раз. Имея все основания полагать, что это вновь звонит Рогачев, Кира, соорудив на своем прелестном лице гримасу презрения и брезгливости, взглянула на экран и увидела, что номер ей незнаком. Она пожала плечами и приняла звонок. Через мгновение она улыбнулась, еще через мгновение искренне рассмеялась: Герман даже после отвратительного пойла в железной банке оставался великим дамским угодником. Выпивка лишь добавляла ему и без того богатого мужского шарма и еще чего-то, на что «ведутся» 99 процентов женщин, исключая из их числа убежденных лесбиянок. Они говорили около пяти минут, и к концу пятой минуты Кира больше всего на свете желала сейчас оказаться с этим «остроумным яппи» в одной постели. Примерно с такой же силой она пожелала Рогачеву провалиться сквозь землю и закончила разговор с Герой обещанием перезвонить ему «в течение минут двадцати, ну, или максимум получаса», как только решится одно, важное для нее дело. Если женщина с зелеными ведьмиными глазами чего-то захочет по-настоящему, то это, как правило, обязательно сбудется…
Рогачев ввалился в собственный гараж и горделиво обвел взглядом строй блестящих коллекционных болидов, принадлежащих ему. Свой выбор он остановил на приземистом «Lamborghini Diablo» цвета спелого сицилийского апельсина – раритетном автомобиле, выпущенном заботливыми итальянцами в количестве всего сорока штук и купленного Рогачевым на аукционе в Париже за космические деньги. При первых же аккордах 600-сильного двигателя Рогачев почувствовал невероятное желание прокатиться с ветерком и, вылетев на проезжую часть через открытые ворота усадьбы, на страшной скорости полетел к Москве. «Diablo» легко преодолел двести километров в час, затем двести пятьдесят, двести семьдесят. Водить машину на таких скоростях невозможно ни в одном из городов земных, тем более в Москве, но Рогачев плевать хотел на невозможности. Он вилял по дороге, как будто уходил из-под шквального огня, подрезал и чуть ли не таранил редких в это время окраинных автомобилистов и вышел на «оперативный простор», оказавшись на широком Ленинградском шоссе. Гаишники, давно уже безуспешно пытавшиеся остановить «идиота на желтой «лепёхе», устроили для него заградительный кордон перед началом Тверской: подогнали грузовики, расстелили ленту с шипами и даже решили открыть огонь на поражение. К счастью для москвичей, «Diablo» не суждено было доехать до центра города и устроить там черт знает что. На пустынном участке Ленинградки где-то в районе Аэровокзала автомобиль пошел юзом, вылетел на обочину, ударился что есть мочи об осветительную опору, сбрил ее под корень и, пролетев еще метров пятьдесят, начал дымиться и окончательно умер. Рогачев сумел выбраться из погибшего автомобиля и, ощупав себя, убедился, что, если не считать обуглившейся и висевшей на нем клоками одежды, он жив, здоров и на теле его нет ни одной царапины. Отбросив в сторону мечту о сексуальных подвигах, Петр Сергеевич пошел на
