– А кто тебе сказал, что игра со спичками удел детей? Наши спички не для поджога сарайного гнилья в соседском огороде. Мы поджигаем ими мозги людей. Вызовешь его к себе, обработаешь, дашь авансик, чтобы наш Бухиев приоделся и купил себе в съемную квартиру приличных продуктов и бухла. И скажешь ему, что и о чем надо написать.
– И о чем же?
– В своей колонке он станет бороться с шовинистически настроенным местным, коренным городским населением. Будет выгораживать и защищать всех тех, кто при-ехал в Москву или в Питер и обживается в незнакомом и чужом для себя месте.
Гера пожал плечами. Идея начинала ему нравиться. Ну и что, что Альберт Бухиев – получудовище? Зато этот монстр принесет ему деньги, а против денег Гера никогда не выступал – это было вне его правил.
– Так-так… А затем можно будет плавно перейти к теме книги?
– Конечно! Наклепает романчик. Назовем его как-нибудь так… Тематически назовем, ну, скажем, «Другая Москва». Как, звучит?
– Почему «другая»?
– Для тех, кому этот город не родной, – она другая.
– Хрень какая-то. «Гастролер» мы его назовем.
– Это как-то по-блатному звучит.
– Быдло схавает, Кира.
– Ну, тут возразить нечего. Это девиз всей нашей современной российской журналистики. Так делаем?
– Делаем.
– А ты меня в долю запишешь?
Герман внимательно поглядел на нее. Деловая девушка, ничего не скажешь.
– Запишу. Куда я денусь. В конце концов, надо шире смотреть на проблему внутренней миграции населения. Есть же статья в Конституции о том, что каждый может жить там, где захочет, или как-то так, я не помню дословно. А Конституцию надо поддерживать, пока ее снова не поменяют к чертовой матери.
Кира рассмеялась:
– Потерпи, и скоро мы с тобой станем свидетелями очередного изъявления воли большинства.
– Выборы президента?
– Ну конечно.
– А знаешь, вот что хочешь мне говори, а я не хочу, чтобы он уходил. Пусть остается. Кто сказал, что в мире должна существовать только американская модель общества, а? У них там, в Америке, все давно уже прописано в талмудах, ни тебе шага влево, ни тебе вправо. Они скорее обосрутся, чем изменят Конституцию. А мы не обосремся. Мы сделаем так, как нам всем будет лучше. Да что я такое говорю?! – Гера хлопнул себя по лбу. – Не «нам»! При чем тут «нам»? Я себя имею в виду. Я при президенте денег сумел заработать, стать человеком, понимаешь ты? И хочу и далее им оставаться.
«Сумел напиздить, ты хотел сказать», – подумала Кира, но вслух, очаровательно при этом улыбнувшись, сказала:
– Да что это ты так разошелся? Будет тебе. Подумай лучше, где найти телефон Бухиева, и надо начинать. Ты надолго в Штаты?
– Пока не знаю. Думаю, что на неделю. Подпишу необходимые документы с американскими владельцами «ЖЖ» и пошляюсь по Нью-Йорку. Я ведь никогда в Америке не был – интересно, как они там «разлагаются» в тотальной бездуховности под руководством масонской рабочей партии, ха-ха-ха!
– Знаешь… Я бы очень хотела, чтобы ты кое с кем встретился, но не в Нью-Йорке, а в Вашингтоне. Там ехать-то всего ничего, часа три машиной, и ты на месте. Или можно на поезде. Или на самолете минут сорок.
Что-то подсказало Гере, что начиная с этого самого момента он должен во всем слушаться Киру и не возражать. Откуда пришло это чувство и почему ему надо верить, он не знал, но оно всегда выручало его и раньше, уберегая от многих неприятностей и позволяя безболезненно для себя срезать острые углы. Чувство осторожности, или интуиция, у него много имен, но суть всегда одна: «береги себя».
– С кем я должен встретиться?
– У меня есть друзья в Вашингтоне. Они работают в «USA TODAY» и в некоторых других изданиях с мировым именем. Они могли бы что-то дать тебе в плане опыта, понимаешь? Это хорошие учителя, поверь мне, общение с ними не пройдет для тебя даром.
Гера кивнул, почувствовав, что в груди похолодело от нежелания встречаться с кем-то из «изданий с мировым именем», но он улыбнулся и обнял ее со словами:
– Ты заботишься обо мне, словно мой персональный Иисус.
– Я лучше Иисуса, милый. Так я позвоню своим друзьям, скажу, что ты не против увидеться с ними?
– Да. Скажи им, что я не против. Позвони своим друзьям.
Часть III
Наш человек в Лэнгли
Торпеда в бою
Генерал Петя подошел к окну и прикрыл форточку. В кабинет натянуло прохлады из леса: шел уже январь, а снегу не было и в помине, и казалось, что повсюду в комнате расползлась эта влажная, холодная
