– Э, ну, ты полегче, полегче!
– Да чего полегче-то! Ведь невозможно! Окрутила вас эта зараза, увела от жены, которая, говорят, вам жизнь спасла, а теперь, пока вас не было, распоряжалась в офисе так, словно она директор, а не вы! Уродов каких-то привела, всех друг с другом перессорила, вон, девчонки из новостной редакции увольняться собрались, да решили вас дождаться. И хер этот лощеный ее два раза прямо от офиса забирал: весь на понтах, четыре джипа охраны, два «Мерседеса», а она к нему в машинку за стекло тонированное шасть, шалава, мигалки повключали и на Гоголевский давай выезжать, а там пробка. Так крякали своими крякалками, так, еб, что все, наверное, думали, что президента везут, а на самом деле эту шалаву на променад…
Гера молча выслушал его. Задавать вопрос о личности «лощеного хера» не стал: и так понятно, кто это был. С каким-то отрешенным спокойствием спросил:
– Все? Выговорился?
Володя, словно спохватившись, что наговорил лишнего, буркнул в ответ:
– Извините…
– Да нет, ничего. Нормально все. Давай-ка останови, где поудобнее, я тебе скажу кое-что.
Шофер поглядел в боковое зеркало, убедился, что идиотов, лезущих по обочине на своих танковых внедорожниках, не наблюдается, и съехал на глинистую полосу вдоль Ленинградского шоссе. Гера приоткрыл окно, закурил и выпустил струю дыма в щель.
– Значит, не нравится тебе Кира-то?
– Да как она кому-то может нравиться, паскуда эта!
– Ты давай без эмоций. Ты на мой вопрос ответь.
– Ненавижу я ее.
– Сильно?
– Сильно.
– За то, что баба такая успешная, а ты шофер? Заедает это тебя?
Володя хмыкнул:
– Да что вы, Герман, мне все норовите мое место указать? Я и без вас его отлично знаю. Да. Я всего лишь шофер, всю жизнь за баранкой и больше ничего не умею, но я честный человек, понимаете? Мне перед своей женой краснеть никогда не приходится, и сплю я спокойно. Меня эта несправедливость бесит, понимаете? Почему прекрасная женщина, ваша жена, которая для вас столько сделала, почему вы, почему… – Володя от волнения запутался в словах, замолчал и красноречиво махнул рукой, мол, да пошло оно все.
Гера выбросил окурок и поднял стекло:
– Поехали на Сокол.
Володя радостно кивнул и собрался было дать по газам, но Гера поднял указательный палец:
– Уан момент. А вот ты, Володь, мог бы из ненависти человека убить?
– Я-то? Ну, не знаю… Если на войне, то мог бы, наверняка.
– Тогда я конкретизирую. Ты мог бы убить Брикер?
Володя убрал руку с ручки коробки передач, сжал ладонь в кулак и сильно ударил по рулевому колесу, отчего то загудело:
– Запросто!
Гера откинулся на спинку:
– Хороший ты парень, Володя. Простой и искренний. Забудь, ладно. Убивать не надо никого, я пошутил.
…Гера звонил долго, но ему никто не открывал. Он приложил ухо к двери, но никаких признаков жизни внутри квартиры не услышал. Хотел было уйти, но дверь соседней квартиры открылась, и появилась соседка – пожилая дама, держащая в руках мелкотравчатую собачку породы пекинес.
– Здравствуйте, – Гера попытался вспомнить, как ее зовут, но из этого ничего не вышло, – а вы не знаете, где… Где люди из этой квартиры?
– Здравствуйте, молодой человек, – соседка смотрела на него с каким-то веселым пренебрежением, – а с людьми из этой квартиры произошли не так давно разные события.
Гера прижался к двери и почувствовал, что ноги его слабеют. Он сглотнул внезапно возникший в горле ком и упавшим голосом спросил:
– Какие события? Что случилось?! – Его голос обрел силу, словно смысл сказанного соседкой только что окончательно дошел до рассудка. – Что с моей женой?!!
– Хм… Вашей женой? Боюсь, что теперь уже не с вашей, – соседка явно издевалась, ей интересно было понаблюдать за реакцией Германа, и она наслаждалась этой сценой, где явно играла главную роль, даже, пожалуй, была режиссером и сценаристом одновременно. – Настя, кажется, вышла замуж за журналиста из Англии, и они прямо на следующий день все втроем уехали. Во всяком случае, застолье у них было прямо свадебное! Гостей много, даже этот, из правительства, кажется, приезжал. Как же его фамилия-то? С рогами что-то связанное… Вот не вспомню.
Вкус земли во рту. Он никогда ее не ел, но отчего-то понял, что вкус ее должен быть именно таким.
– За какого еще журналиста… Ах да… Сэ-ээр… Но она не могла выйти замуж, ведь мы еще даже не разводились! А куда они уехали?
