– А, ну давай так. Поглядим, что за перец. До вечера, конец связи.
Президент побежал в свою сторону, а генерал Петя в свою. Гера, который как-то никогда не задавался вопросом, когда именно у генерала Пети день рождения, позвонил спустя десять часов совершенно по другому поводу и хотел было отчитаться по встрече в ЦРУ, но генерал Петя об этой встрече все знал не хуже его и, радуясь, что у него появился реальный шанс увеличить команду своих сторонников в администрации еще на одного сильного игрока, просто сказал:
– Гер, ты вообще-то свинья порядочная, конечно.
– Извините, Петр, но я как-то… – начал бормотать Гера, с тоской подумав, что его сейчас станут трясти по поводу миллиона, и тогда его придется либо отдать целиком, либо «распополамить» с генералом Петей, а делиться в таких количествах Гера не привык.
– Да ты не какай. Как – он ведь штука такая, ненадежная. А назвал я тебя свиньей оттого, что ты вместо поздравления меня с юбилеем гонишь какую-то пургу, которую я наполовину и сам прекрасно знаю, а о другой половине догадываюсь.
Гере стало страшно неловко и в то же время радостно оттого, что миллион у него никто отнимать не собирается, и он повинился перед генералом за то, что ничего ни о каком юбилее не знал:
– Да если бы я знал, то я… я бы вас самым первым поздравил!
– Ну, тебе по статусу еще не положено меня первым поздравлять, – сострил сам для себя генерал Петя, – приходи сегодня в клуб на Малой Лубянке, такой, знаешь, бело-голубой, как команда «Динамо». Заодно и поздравишь. Придешь, что ли?
– Да, Петр! Да вы еще спрашиваете! Прилечу!
– Тогда к двадцати часам и лететь не надо. Тебе крылья скоро для другого понадобятся.
…В назначенное время в просторном фойе клуба одного ведомства, которое сами его обитатели иногда называют кто просто «контора», а кто «леспромхоз», собрались гости: сорок четыре человека, включая Геру, который вначале робел оттого, что одних только штанов с лампасами на гостях было надето пар двадцать, а остальные хоть и носили гражданские костюмы, но выправкой от них несло за версту, и никакая гражданская одежда не могла скрыть их принадлежность к нелегкой и такой, наверное, нужной профессии. Генерал Петя принимал поздравления, а после того, как все пожали ему руку и сложили на специально по этому случаю притараненный в фойе стол свои подарки, он перезнакомил Геру со своими гостями, среди которых не было никого в чине ниже, чем у самого генерала Пети. Самое большое впечатление на Геру произвел ливиец Каддафи, который в своем парадном белом мундире преподнес генералу Пете подарок «от лица всего благодарного ливийского народа, джамахерии и революции, – именно так он и выразился и вручил генералу Пете какую-то джамахерийскую медаль, на что генерал Петя панибратски пошутил, что «хорошо вам, джамахерийцам! Медаль отчеканили и ею откупились». Каддафи смутился, покраснел, сослался на стариковскую забывчивость и извлек из своего белого кителя сертификат на маленькое нефтяное месторождение в Персидском заливе. Генерал Петя и бровью не повел, чем вызвал у Геры немой восторг и небеспочвенные подозрения и вопрос, что если уж нефтяные платформы не удивляют Петю- Торпеду, то что тогда лежит на столе для подарков.
Играла музыка: специально приглашенные по этому случаю Юрии-певцы, Антонов и Лоза, радовали ностальгирующую публику своими бессмертными хитами «Плот» и «Пройду по Абрикосовой». Официанты, все как один похожие на парня из кремлевского бюро пропусков, разносили бутерброды с белугой, икрой, водку и коньяк. Шампанское отсутствовало, так как коллектив был исключительно мужским и пузырьками не увлекался. Гера видел, что генерал Петя немного нервничает. Это выражалось в том, как он держал рюмку водки: за круглый поставец, а не за ножку, как все добрые люди в спокойном настроении, и к тому же генерал частенько поглядывал на часы, как свои наручные, так и те, что висели в фойе. Наконец, когда прошло полчаса, все перешли в банкетный зал и уселись за стол, причем Геру генерал Петя посадил через одно пустое место возле себя, объяснив, что «здесь кое-кто запаздывающий планируется».
Этот запаздывающий, среднего роста и спортивного телосложения мужчина с густой копной черных волос и в очках, что делало его похожим на иудейского олигарха, появился как-то незаметно, словно бы из ниоткуда, как раз в тот момент, когда все рассаживались по местам. Он ни с кем, кроме генерала Пети, не поздоровался, и то сделал это тихо, так что даже сидящий рядом Гера ничего не услышал, а все, в свою очередь, старательно не замечали опоздавшего и вообще делали вид, что рядом с генералом Петей так и осталось пустое место. Умны, умны были гости нашего Сеченова, знали, что не стоит обижать своим опознанием того, кто постоянно забывал при любом, даже самом искусном гриме, перенадеть свои часы с правой руки на левую и заменить коллекционный «Вашерон», выпущенный в количестве одной штуки, на что-нибудь попроще.
Начались тосты и здравицы юбиляру. Гера сидел тихо, и ему казалось, по мере рассказов присутствующих вокруг головы генерала Пети вырастал лавровый венок, а на плечах золотились эполеты. Судя по тому, что говорилось, а не доверять рассказам было бы ошибкой, не пустомели собрались за столом, генерал Петя был личностью настолько легендарной, что все разведчики всех времен и народов, включая выдуманного Штирлица и всамделишного Абеля, были по сравнению с ним просто, выражаясь киношным языком, «из массовки», тогда как Петя-Торпеда вынес и повидал столько, что никакому ловкому литератору при всей его изощренной фантазии придумать и в голову бы не пришло. Чего стоил только эпизод, рассказанный одним из обладателей красных лампасов, когда генерал Петя, будучи по делам службы в Английском королевстве, «собственноручно» познакомил одну страшную, как атомная война, и зловредную тетку с наследником английской короны, что впоследствии привело к громким скандалам и прочим неприятностям. Или, допустим, разговор по душам между генералом Петей и непальским принцем, после которого нервный принц, вооружившись винтовкой «М-16», прикончил всех членов своей семьи и, увидев, что стрелять больше не в кого, а патронов у него еще хватает, застрелился сам. Или, что уж совсем было из области удивительного и непостижимого, рассказ одного дипломата о том, как генерал Петя уговаривал Монику Левински положить в рот то, что она наконец-то положила, после чего, как всем известно, дело дошло до скандала и чуть было не окончилось президентским импичментом.
После того как тосты за юбиляра закончились, а длились они довольно долго, ибо у каждого из присутствующих была в запасе приличных размеров застольная речь, празднование перешло в другую фазу, и все стали произносить тосты за государство и здоровье президента. При этом человек, похожий на иудейского олигарха, и ухом не вел и продолжал умеренно выпивать и закусывать наравне со всеми. Говорили так же долго и по очереди, и Гера, которому нечего было рассказать присутствующим о славном боевом прошлом именинника, решил, что раз уж его тоже позвали, то и он должен выступить. Замечательный коньяк, напиток, который при правильном своем употреблении придает слову красоту, а оратора делает почти что Цицероном, развязал Гере язык. Он встал и в относительной тишине начал говорить:
– Дорогие гости, пришедшие в этот праздничный вечер поздравить нашего юбиляра! Сейчас вы много говорили о том, что Россия поднялась с колен, на которые ее поставила всякая сволочь во главе с американским шпионом, которого впопыхах назначили президентом!
