ни россыпи битых стекол, ни луж крови… Странно, очень странно. Где же скрывалась неведомая опасность? Уже миновавшая, судя по поведению ящерки. Или это так и останется тайной?
Разгадка, однако, обнаружилась совсем неподалеку. Знакомый автобус стоял на перегоне, отъехав от остановки метров полтораста, не более.
– …Совсем обнаглела эта шпана! – дед геройско-ветеранского вида, чем-то напоминающий знаменитого Тараса Бульбу, в возмущении утирал лицо обширным носовым платком. – Заскочили средь бела дня, ни с того ни с сего!.. У всех цепи железные, прутья! У, фашистская сволочь!
Понятно, думал Чекалов, увлекая притихшую жену подалее от места происшествия. Очередной снаряд мимо. А если бы они не вышли, не доезжая…
Он встал, будто вкопанный.
– Что опять, Леша? – Юля уже сжимала губы в нитку. В самом деле, сколько можно? Сколько можно ходить под обстрелом?
– А? Нет-нет, сейчас ничего такого… – он смятенно улыбнулся. – Юля, Юль… Знаешь, отчего ты когда-то чувствуешь, как я, а когда-то нет?
– Отчего?
– Все просто. Ты не чувствуешь угрозы, направленной на тебя. Только на других.
Пауза.
– Думаешь?
Алексей сглотнул, проигнорировав риторический вопрос. Вот сейчас бы эти ублюдки ее убили. Запросто.
– … Ты слышишь, что я тебе говорю? Леша!
– А? – Чекалов оторвал взгляд от хроматограммы. – Чего?
– Ужин на столе.
– Да-да… Юльк, я правда иду…
Она присела на край стола.
– Леша, остынь. Я все понимаю, но тебе время от времени придется все же отвлекаться на сон и еду.
– Да, конечно, – Алексей потер лицо руками. – Понимаешь, какая фигня…
– За столом расскажешь, – мягко прервала его Юля.
Ужин, как обычно, был накрыт на кухне – магазинные тефтели и макароны с подливкой, кофе со сливками, пара крупных яблок…
– Ты ж хотела курицу с черносливом…
– Мне лень, – Юля подлила мужу кофе из кофейника, добавила сливок. – Вкусно?
– М? Умгу… Божественно…
– Мелкий льстец. Зато калорийно.
– М… – Алексей прожевал тефтели. – А сама чего?..
– Макароны на ужин? – она поедала яблоко, отрезая тонкие ломтики. – Или ты непременно хочешь иметь в постели пышную женщину?
– Не… – Чекалов приканчивал добавку. – Хочу стройную и энергичную.
– Так что там насчет фигни? – внезапно вернула мужа к теме Юля. Глаза под мохнатыми ресницами смотрели внимательно и серьезно. – Иногда полезно исповедоваться, Лешик. Если даже я не пойму в твоих аденинах-цитозинах, исповедь помогает систематизировать мысли самому исповедующемуся.
Алексей благодарно улыбнулся. У кого еще есть такая мудрая жена? Дура-баба если и не запилила бы за то, что муж невесть чем занимается, всю квартиру захламил, вместо того, чтобы деньги зарабатывать, то уж всяко заняла бы беседами на хозяйственные темы.
– Понимаешь, какое дело… Внедрение в организм нужных генов, по идее, осуществляет вирус. Причем это должен быть легко переносимый вирус, еще лучше бессимптомная инфекция. Что-то вроде легкого насморка. Если взять более мощный, скажем, вирус гриппа, то возникнет опасность преждевременного обнаружения. Но самое главное, он же должен проникать в нервную систему. И при этом иметь высокую вирулентность, не хуже оспы. Чтобы никто не ускользнул. При этом он не должен быть легко изменчив, иначе потеряет нужные свойства. Но хуже всего, у него должен быть очень длительный инкубационный период. Хотя бы год, еще лучше два. Иначе здравоохранение успеет локализовать эпидемию. В общем, весьма трудносовместимые качества.
– Корь, – внезапно сказала Юля.
– В смысле?
– В прямом. Корь весьма вирулентна, если мне не изменяет память. И в ряде случаев коревой панэнцефалит возникает спустя годы… Коревой ослабленный вирус используется в вакцинах. Если его доработать, скрестить с…
– Ты гений… – Чекалов во все глаза смотрел на свою жену. – Юлька, ты же гений у меня!
– Каков поп, такова и попадья, – мягко засмеялась она. – Посуда на мне, естественно. Теперь, когда вы знаете, в какую сторону копать…
– Трудно мне, Юль, – вздохнув, он положил голову ей на колени. – Один, вместо целого штата лаборантов…
Она тихонько гладила его по волосам, и Алексей прикрыл глаза. Вот бы так лежать и лежать…
– На войне как на войне, Лешик. Время уходит быстро.
– … Да, сейчас под окном держать даже ржавый велосипед нельзя. Вот в мое время, помню, после войны, у соседа был «Хорьх», трофейный, кузов открытый, и ничего не украли ни разу, а не то что угнать…
Алексей вежливо кивал, изображая полное понимание. Ясное дело, после войны да чтобы кто-то чего- то украл – да ни в жисть… Особенно из машины энкаведиста.
Белоглазовский «Москвич», обутый в новенькие колеса, стоял в обширном гараже старой постройки, владельцем коего являлся словоохотливый дед. Его собственный автомобиль, раритетная «Победа» времен кончины товарища Сталина, благополучно отдыхал на даче, где все лето жил хозяин. Так что временно освободившуюся площадь дедушка сдавал в аренду с немалой для себя пользой. Впрочем, размеры гаража, очевидно, были рассчитаны на правительственный ЗИС, так что в принципе тут и две легковушки поместятся при нужде…
– Ну, так мы договорились – через две недели я остальные подвезу, – сумел наконец прекратить словоизлияние Чекалов.
– И дале каждый месяц пятого, чтоб без задержки. Я аккуратность люблю во всем, и опять же, кататься лишний раз…
– Хорошо, хорошо. Пятого так пятого. Нет проблем!
Приобретение четырех колес вкупе с резиной влетело в копеечку, плюс расходы на аренду гаража, плюс… плюс… Доллары из подаренного провидением «лопатника», казавшиеся вначале весьма солидной суммой, таяли с угрожающей быстротой. Однако поступить иначе, то есть попросту предъявить выписавшемуся из больницы Сергею Михайловичу безногого коня означало риск вновь отправить его на больничную койку… если не сразу в морг.
Но еще быстрее, нежели деньги, утекало время. Временами Чекалову казалось, что он физически ощущает, как оно тает, съеживается, подобно шагреневой коже. Все эти бытовые дела и проволочки оттягивали время от главного – от Работы.
После той, последней, попытки прорыва госпожа злобная реальность затихла, но Алексей уже не обольщался на этот счет. Она вовсе не бессмысленна, эта злобная реальность, просто у нее своя, нечеловеческая логика. Да, доктор не подвел, сдержал слово, и пациент вновь пошел на поправку… да, Вера Николаевна вот-вот выпишется из клиники… да, деньги пока есть, и не так уж мало… «За текущие сутки на данном участке фронта ничего существенного не произошло»…
Наученный горьким опытом, он старался не давать злобной реальности ни единого лишнего шанса. «Конверсионная» трость стала неразлучной спутницей, для чего пришлось даже разыграть перед соседями небольшую перемежающуюся хромоту. Жену он теперь неизменно встречал и провожал до самой работы, причем пару раз, когда его ночные дежурства в аптеке выпали на рабочие дни, по его настоянию Юля даже задержалась дома до его прихода.
