– Железная логика! – хохотнул голос свыше. – Правда, изначально речь шла о фиктивной смерти вашей супруги, ну да бог с ним… может ведь тот патологоанатом иметь плохую память, верно? Но я вас вполне понимаю, тут дискомфортно. Хорошо, мы сейчас попробуем подписать пару бумаг…
– Это только осложнит вам задачу, – не слишком вежливо перебил Чекалов. – Видите ли, я хочу, чтобы ваша служба забыла о моем существовании. Раз-навсегда-совсем.
Долгая пауза. Наконец-то я его озадачил, подумал Алексей, разглядывая отдушину с телекамерой.
– Это невозможно.
– Это возможно, и вне сомнения будет исполнено. Вами, Борис Львович. И вы даже не подозреваете, по какому тонкому льду сейчас ходите.
Пауза.
– Любой другой, услышав угрозы, исходящие от человека, находящегося в вашем положении, просто рассмеялся бы…
– Угроза?! – искренне изумился Алексей. – Человек облил себя бензином и готов чиркнуть спичкой. Его хватают за руку, а он кричит о какой-то угрозе…
Пауза.
– Простите, вы уверены?
Чекалов вздохнул. Не понимает… Все-то нам, человекам, требуется объяснять наглядно. Похоже, без маленькой демонстрации тут не обойтись.
«Юля, Юль…»
Он чуть улыбнулся. Ну надо же, до чего быстро человек ко всему привыкает. Как будто так и надо, бесплотный потусторонний голос откликается на ваш вызов…
«Пугнем маленько?»
«Ну хорошо, хорошо. Я не сибарит, заночую тут»
Он привычно сосредоточился, превращая мир в набор стеклянных цветных игрушек. Прозрачных насквозь и понятных до самого донышка.
Маленький стеклянный цилиндрик, прилепившийся в углу стеклянного куба, буквально исходил мешаниной электромагнитных импульсов, колких и колючих. К приборчику тянулся тонкий стеклянный шнур – провод – по которому импульсы бежали, бежали… ба, да вот же он, монитор, совсем рядом. И человек перед ним, удобно расположившийся во вращающемся кресле…
Человек протянул руку к графину, стоявшему сбоку, и резко отдернул. Вода в графине вскипела разом, стеклянная пробка вылетела и покатилась по полу с неожиданно громким противным звуком. Пару секунд сидящий ошалело таращился на посудину, исходящую паром, затем задергался, пытаясь вскочить. Кресло держало хозяина крепко.
Тонкие женские пальцы легли на плечи Борис Львовича и мягко развернули его вместе с креслом.
– Ну-у? – Юля, совершенно нагая, стояла перед ним, наблюдая беспорядочное трепыхание, и улыбалась. – Как самочувствие? – она уже ласково щупала горло несчастного. – Будем слушаться, или попробуем дальше валять дурака? М-м?
«Слушь, ну ты аккуратней. Съедет с катушек, и толку-то с него тогда…»
Она с неожиданной силой крутанула кресло, и пленник собственного сиденья завертелся, точно волчок. Еще миг, и навка исчезла, как и не было.
«Хулиганка»
Кресло сделало последний оборот и остановилось. Гэбист дрожащими руками ощупывал собственное горло, делая частые глотательные движения, и глаза у него были совершенно безумные.
– Так как насчет самочувствия, Борис Львович?
Не дождавшись ответа, Чекалов вздохнул, и мир вернулся в свое привычное трехмерное состояние.
– Чтобы совсем уже не было неясностей… Я не Он. И во всяком случае к кресту себя прибивать не дам, это уж точно. Но я-то еще ладно бы… Вы осмелились задеть Веру Николаевну, более того – вы додумались упомянуть в качестве заложницы мою дочь. Вы вообще соображаете, что натворили?
Он сел на топчане.
– Ваша жизнь и жизнь ваших родных в ваших руках, Борис Львович. Я даю вам время до завтрашнего утра, чтобы все исправить. Абсолютно все. Вы умный человек, и сами сообразите, что именно, где и как. И если ход ваших мыслей будет неправильным, вы это почувствуете нутром. Да, и не вздумайте сдуру пустить в камеру газ. Потому как в этом случае исправить что-либо вам будет уже невозможно.
…Замок в двери скрежетнул коротко и зло, и вслед за ним в бессильной ярости лязгнул засов. Еще миг, и дверь распахнулась. На пороге, в неземном сиянии тусклых электрических ламп, освещавших тюремный коридор, стояла тоненькая фигурка.
– Ты пришла… – он отчего-то не удивился, и только рот неудержимо растягивался в блаженной улыбке. – Ты пришла…
Он зарылся носом в ее волосы, мимолетно удивившись – странно… сегодня их не сжигает уже столь привычная неистовая страсть…
– Пойдем, – она с улыбкой взяла его за руку, увлекая в коридор. И только тут в Алексее завозился тот, прежний Чекалов. Все еще человек.
– Ты голая… – он с тревогой озирался. – Тебя могут увидеть… Вот! – он начал было стягивать через голову рубашку.
Юлька рассмеялась, негромко, весело и искренне, даже слегка закинув голову – как когда-то давным- давно, в те времена, когда она была еще просто студенткой, только что познакомившейся с симпатичным парнем Лешей Чекаловым… Когда они оба были еще просто людьми.
– Ну разумеется, могут. Ну разумеется, увидят. Идем же!
И он только рассмеялся в ответ. В самом деле, смешно… личинка бога…
«Нет, уже не личинка»
Охранник в коридоре сидел на полу возле колченогого стула, привалившись к стене, и смотрел прямо перед собой стеклянным взглядом. Помахивая связкой ключей, явно взятой напрокат у неусыпного стража, Юля прошествовала мимо, прекрасная и нагая, и Чекалов безропотно топал за ней, ощущая, как душу переполняет незнакомая доселе, теплая и лучезарная радость.
Сразу за поворотом коридор преграждала двойная решетка, и здешний цербер также сидел на стуле, клюя носом – понять можно, предутренние вахты самые собачьи из всех… Юля прошла сквозь обе решетки, словно это был дым или туман.
– А… а… – цербер дико таращился полными ужаса глазами на прекрасную и нагую незнакомку, судорожно и нелепо скребя пальцами по кобуре.
– А ну-ка спать! – велела Юля, погрозив ошалевшему стражу пальчиком. – Ух, вот я щас тебя!..
Цербер послушно закатил очи под надбровные дуги и с шумом сверзился со стула. Отцепив очередную
