Всё исправить

сравнении с быстрокрылым реактивным самолетом. Да, дедушка-биплан взлетел намного раньше и оттого пока сохраняет преимущество в высоте, но стоит раз взглянуть на взлет реактивного лайнера, и все вопросы отпадут моментально…

А иногда, в моменты наивысшего просветления, Чекалов вдруг осознавал, что Юльчонок, его маленький обожаемый Юльчонок, уже давненько просто разыгрывает из себя нормальную девчонку-школьницу. Для того, чтобы людям вокруг было хорошо, легко и просто. И прежде всего это относится к нему, любимому папочке. Болтает о том о сем, нормальным девчачьим голосом… хотя от попытки заглянуть в ее мысли у Алексея каждый раз кружится голова. Да-да, если мысли Юли-старшей при всей глубине были просты и понятны, как Вселенная в представлении адептов классической механики, то у Юли-младшей… просто какой-то коллапсар, принципиально непостижимый для кондового рассудка слегка доработанной обезьяны, гордо именующей себя сапиенсом.

А вот меж собой обе Юли разговаривают голосом довольно редко. Сядут напротив, и смотрят в глаза друг дружке, неотрывно и даже почти не мигая… Только время от времени гладят друг другу руки. И это единственный случай, когда Чекалову А. Б. к ним лучше не подходить. И даже не пробовать всматриваться в их мысли…

Кофе в джезве вспучилось пенистой шапкой, однако вырваться на свободу напитку Чекалов не позволил, ловко выплеснув содержимое в кружку с заранее насыпанным сахаром. Отхлебнув, одобрительно причмокнул – отличный «арабик»… Вот интересно, можно ли сейчас найти такой дрянной суррогат, что пили они некогда с Володькой и Юлькой в том далеком, страшно далеком году? Нет, наверное, какой торговец станет рисковать своей совестью. Зашибить немного лишних грошей, чтобы потом страдать мигренью и не спать по ночам – увольте, таких дураков нету и скоро совсем не будет, как говорят в Одессе…

– Ва-ася, Ва-асик! – молодой женский голос зычно разносился по двору. – Не надо туда ездить, там машины!

Чекалов выглянул в окно. По новенькому глянцево отсвечивающему асфальту резво катил на трехколесном велосипеде пацанчик, неудержимо приближаясь к темному зеву подворотни. Дородная молодая мамаша стремительно двигалась ему наперерез, и спустя пару секунд нарушитель был перехвачен. И тут же, словно во сне, из арки выдвинулась оскаленная хромированными зубами радиаторной решетки морда «УАЗ-Дубравы» Могучий внедорожник, впрочем, двигался достаточно осторожно, и оттого успел затормозить в каком-то полуметре от мамаши с резвым младенцем.

– Женщина, ну что же вы, разве так можно! – моложавый сотрудник Службы спасения выскочил из кабины. – Не ушибся, малыш?

– Ох… извините, это я упустила…

– Да ладно, проехали… Вы все ж таки зорче смотрите за вашим карапузом, далеко ли до беды?

– Учту, учту… Спасибо вам!

Чекалов допил кофе. Странное какое ощущение… прямо-таки дежа вю… Да, точно – бездну лет назад имела места примерно такая же сценка на этом же самом месте. Только разговор, как помнится, был радикально иным…

– … Леник, Леееник! А ну вертайся сейчас же! Не езди туда, там машины ходят!

Дебелая молодуха, явно мамаша в декрете, катала коляску с младшим чадом, не забывая при этом приглядывать за старшим, пацанчиком лет пяти, резво колесившем на двухколесном велосипеде «с подпорками» по двору, то и дело норовя заехать в арку-подворотню. Отважный какой, улыбнулся Чекалов, наблюдая за юным велосипедистом. Весь в маму, не иначе – кто в наше лихолетье рискует обзаводиться вторым ребенком… Вот интересно, отчего люди инстинктивно опасаются темных подворотен? Даже ясным днем…

Разговоры с бабами, сидевшими возле разломанной песочницы на чудом уцелевших досочках Алексея не прельщали, поэтому для прогулки он выбрал круговой маршрут, по которому колесил пацан на велике. Пять-шесть неспешных кружков, и домой… хорошо, что не жарко сегодня…

Что-то нарастало вокруг, менялось в этом мире. Алексей напрягся, ожидая характерного ощущения коготков на спине, однако ящерка молчала. Что же это?

Глухой рев, возникший где-то за домами, между тем нарастал, точно волна цунами – так обычно ревут автомобили с напрочь отсутствующим глушителем. Еще миг, и рев этот сконцентрировался в арке, точно в иерихонской трубе.

Все дальнейшее произошло за доли секунды, так что сознание не успело зафиксировать картину целиком. В памяти остались детали. Один кадр – пацан на велосипеде проезжает мимо подворотни. Второй – из полутемного зева выныривает чудовище на колесах…

Алексей коротко мотнул ладонью, и потрепанная иномарка с тем же бешеным ревом резко рванулась в сторону, опрокидываясь на ходу. Полный кувырок, впрочем, завершить не удалось – невысокий бетонный столбик, сиротливо торчавший на краю дворовой площадки, надежно заякорил механизм, и автомобиль, душераздирающе скрежетнув сминаемым железом, прочно встал на бок. Истошный рев мотора наконец стих, вернув дворику уют и спокойствие.

Пацанчик, разинув рот, еще заворожено рассматривал вращающееся колесо, а мамаша уже неслась к нему подобно курице-наседке, явив недюжинную для раскормленного тела прыть.

– Лееееник!!!

Крик молодухи словно послужил сигналом, и жуткая картина постапокалипсиса враз ожила. Ленчик заревел басом, заглушая голос мамаши, из кабины же опрокинувшегося авто полезли седоки, вплетая матерную ругань в какофонию воплей. Юленька проснулась и неодобрительно закряхтела. Пожалуй, надо возвращаться домой, подумал Чекалов, морщась. Всю прогулку обломали, придурки…

– А ну стоять! Куда пошла?

Водитель, выбравшись из салона, уже стоял, расставив ноги и слегка покачиваясь, всем видом напоминая плакатного эсэсовца, твердо намеренного немедленно начать дранг нах ост. Ба, да он же в дымину пьян, понял Алексей. И в таком виде за руль, вот это демократия пошла…

– … Ты мне, сука, за машину ответишь! Ты знаешь, сколько стоит?..

– Да ты пьянь, ты ж мне ребенка чуть не угробил!

– Что-о-о?! Оскорбление сотрудника при исполнении… Все, пацаны, берем эту бабу и оформляем!

Он тряхнул головой, отгоняя видение. Да, было, было такое дело… С летальным исходом для четверых.

Тогда оно было в разгаре, испытание личинки бога властью.

И вновь всплыло в памяти – так отчетливо, как будто на экране кино…

Человек, стоявший у стены в подворотне, шагнул навстречу молча и страшно, одним движением доставая из-под полы обрез охотничьего ружья. Тренировался перед тем как идти, не иначе… Вскинул его на уровень груди и плавно нажал на спуск. Щелчок. Второй. Алексей даже успел заметить, как дернулись вперед курки – обрез был сварганен из старомодной курковой «тулки». Двойная осечка, чрезвычайно большая редкость для хорошего ружья.

«Ну здравствуйте, доктор»

Сердце немедленно отозвалось глухой, сосущей болью. Алексей прижал его ладонью. Не надо было дуть такой крепкий кофе… а впрочем, обманывать себя тоже не надо. Кофе тут с самого боку.

«Ты меня не простил… а я прощаю. Прощай, демон. Это все, что я могу для тебя сделать»

Накапав в стопку корвалол, Чекалов одним махом проглотил пахнущую эфиром жидкость. Вот так… и нечего скалить зубы. Потому как эта боль не поддается обычному «я так хочу!» Это напоминание – бывают в мире дела и поступки, которые невозможно исправить, и можно лишь попытаться искупить.

Да, та весна было последней, когда люди еще не ощутили дыхания будущего. Когда можно было спокойно взирать на горе ближнего своего… а уж дальнего своего и подавно. Бомжей в ту весну хоронили за счет бюджета, и в целях повышения рентабельности похоронного бизнеса их зарывали в траншеях,