жизнь. В ответ пришлось выслушать не менее содержательную историю, в которой, кстати, также фигурировал роман с кинематографистом. «Ну, слава богу! Значит, не одна я такая ... киноманка!».
Дело довершил Цезарь, который выбрался из-под кровати, почувствовав, что гроза миновала, и с урчанием подтащил к директрисе один из шлепанцев.
– Две недели, милочка! И то только из уважения к вашей новой профессии (Лена не стала разубеждать Ангелину Павловну в ее заблуждении) и к памяти моего Константина, советского режиссера, а нынче нью- йоркского таксиста... Бедная, бедная Геля!.. – директриса имела привычку говорить о себе в третьем лице. – И чтобы никакого запаха, и чтобы сухо, милочка!
На следующее утро после ужина в обществе двух настоящих мужчин, Елена как всегда проснулась оттого, что «жаворонок» Цезарь предложил ей поиграть. Но Елена Николаевна не нашла в себе сил для зарядки, отмахнулась от него и накрылась второй подушкой. Щенок скоро отступил от пассивной хозяйки и решил развлечь себя сам.
Задремавшая было Елена снова проснулась от громкого поскуливания. Она привстала на кровати, но Цезаря не было в пределах прямой видимости. Позвала. Скулеж донесся из тумбочки. Оказывается, пес забрался в приоткрытый нижний ящик и умудрился там закрыться.
Лена поспешила на выручку. Цезарь обратил на нее невинный взгляд и поспешно ретировался в ванную, так что Елена Николаевна даже не успела его шлепнуть вдогонку. О чем и пожалела, когда увидела, что устроил задорный пес в тумбочке, смешав косметику, документы и разные гигиенические предметы.
Елена уселась на пол и начала наводить порядок. Чуткий Цезарь неслышно подошел сзади и ткнулся носом ей в бок.
– Пришел, башибузук! А ну-ка отдай! – из пасти Цезаря торчала какая-то надорванная бумага.
По ближайшему рассмотрению бумага оказалась хорошо знакомым листочком. «Техзадание» от «Сообщества лояльных ведьм» теперь приняло вид замусоленный и потертый. Но текст по-прежнему можно было прочесть без всяких затруднений. Лена расправила лист. Разгладила. И что вы думаете! Помимо изменений внешних в документе появились и кое-какие содержательные дополнения.
Рядом с теми пунктами в списке, которые были воплощены в жизнь, стояли большие галочки. «Гм... Как мило и как аккуратно!»
Но что это? Помимо выделенных пунктов, в которых «Наш Друг впервые в жизни должен: 1. Допустить оплату ресторанного счета женщиной и 2. Признать ошибочность своих суждений в споре с женщиной в присутствии свидетелей», галочкой был отмечен и еще один пункт: «3. Отказаться от намерения нанести побои человеку, ухаживающим за женщиной, которая ему нравится».
«Это что же выходит, товарищ Векшин добровольно отступил от своих правил? Что-то тут не так...». Но свернуться клубочком и поразмыслить об этом удивительном факте у Елены не получилось, поскольку более жизнерадостно настроенный жилец номера затребовал своей порции внимания, а также еды и прогулки.
Она уже несколько дней выводила Цезаря на одну и ту же набережную, ближайшую к гостинице. Немногочисленные в это время года посетители кафе и забегаловок со временем начали привыкать к «даме с собачкой» в современной вариации.
Хотя правильнее было бы сказать – к «собачке с дамой», поскольку главным в этой парочке был, конечно, Цезарь. О командах «рядом!» и «фу!» юный пес уже имел понятие, но относился к их исполнению весьма избирательно. Гораздо больше его привлекали подвижные игры, заигрывание с хозяйкой и лакомство, полученное из ее рук, чаще всего за красивые глаза.
Сегодняшняя прогулка не была исключением, и Цезарь почти сразу занялся собственным поводком, пытаясь вырвать его из рук Елены Николаевны. Та, в свою очередь, тоже увлеклась перетягиванием. Дело происходило возле самого берега в небольшом парке, на краю которого стояло несколько свежеокрашенных скамеек, вчера синих, сегодня зеленых. На одной из них расположились два гражданина, увлеченные разговором и пивом. Лену, наконец, одержавшую победу в перетягивании поводка, разобрало любопытство: не появились ли следы краски на темной одежде утренних выпивох? Цезарь, похоже, также не возражал против новой забавы. Но в нескольких шагах от мужчин в свежевыкрашенных куртках Елена Николаевна поняла, что знает их обоих. Более того, и Цизик, кажется, их опознал и рванулся поздороваться. Лена еле- еле успела перехватить его. «Ничего себе. Они еще и пьянствуют вместе. А как же мои коварные планы? Прости господи, как мне все это надоело. Мама, мама забери меня отсюда. А лучше роди меня обратно».
XV. Если бы парни всей земли...
Векшин и Неволин за ночь окончательно настроились на одну волну и теперь, прекрасно устроившись на удобной скамье с видом на море, полировали настройку пивом, перейдя от вопросов личных, пока не разрешенных, к проблемам более общего характера.
– Что-то я в толк не возьму... А с чего ты взял, что даму, которая так интересует тебя и твою контору, нужно искать именно здесь?
– Ниточки, за которые нам удалось уцепиться, вели не только в Одессу. В Москву, Питер и Владивосток вылетели еще трое моих коллег. Все мы действуем неофициально, поскольку обстоятельства, послужившие причиной этих командировок, мягко сказать, нестандартные.
– Так-так-так. А что за ниточки-то?
Неволин помялся, но, взглянув в незамутненные ничем, кроме пива, глаза Векшина, достал из кармана бумажник, вынул оттуда черную визитку и подал товарищу. На ней витиевато значилось: «Клуб-ресторан „МЕФИСТО“. ОАО „СЛВ“. Дейнеко Марина Аркадьевна».
– Твою мать! Опять этот «Мефисто»! А что это за аббревиатура такая – «СЛВ»?
– Неясно пока. Эту карточку мы обнаружили в квартире, которую интересующая нас особа снимала до своего неожиданного исчезновения...
Чтобы «исчезнуть» из N-ска, кстати, Марине пришлось связаться со своей прабабкой, руководительницей тамошнего отделения Сообщества. С большим трудом Марине удалось уговорить ее оставить на время занятия фитнесом и походы в солярий перед поездкой на Средиземное море, чтобы устроить маленькую и изящную провокацию мужчинкам из местных органов, которые уже давно бродили вокруг да около N-ских активисток Сообщества.
– Естественно, мы сразу постарались пробить этот кабак, – продолжал Неволин. – Поскольку телефонный номер на визитке явно не принадлежал нашему городу, начали искать по всем крупным городам бывшего Союза. Нашли четыре одноименных ресторана. Подожди-подожди, а ты почему маму вспомнил, узнав про «Мефисто»?
– Да так, с этим заведением мне уже приходилось иметь дело. И не только вчера вечером. – Векшин покрутил карточку в руках и на обороте вдруг обнаружил: «Тихонова Елена Николаевна. Обратить внимание!». Он с недоумением посмотрел на Неволина. Майор крякнул, отобрал визитку.
– Пока не могу сказать, что это все это значит... Есть у меня кое-какие мысли, но пока рановато об этом. Рассказывай, Паша, рассказывай. Чувствую, что мне будет тоже очень интересно тебя послушать.
Векшин не имел оснований не ответить откровенностью на откровенность. Тем более что часом раньше из уст чекиста Паше довелось услышать весьма захватывающую историю.
...Население N-ска, крупного промышленного и культурного центра, никогда не испытывало недостатка во внимании различных религиозных, политических, молодежных, музыкальных, андеграундных и прочих движений и сект, как внутреннего, так и международного производства. Различного рода «Общества в защиту девственности» и «Движения по запрету истребления крупного рогатого скота», в свою очередь, также вызывали постоянный профессиональный интерес у соответствующих городских органов.
Несколько месяцев назад в городе начала действовать еще одна «духовная инициатива». Общественные агитаторы, регулярные собрания активистов с приглашением и угощением всех желающих конфетами и специальной литературой, организация разрешенных властями митингов и пикетов – были задействованы все способы привлечения сторонников в эту новоявленную партию с вполне нейтральным названием «Женский вопрос».
Эта общественная организация вела себя в городе на удивление активно и очень скоро на собраниях по «женскому вопросу» можно было увидеть тысячи посетителей. И что самое замечательное, количество лиц мужеского пола в районных Домах культуры и конференц-залах НИИ также было впечатляющим.
Остается только догадываться, как на сугубо дамских посиделках оказывались мужчины самых разных
