другу в глаза и, кажется, только теперь еще раз вспомнили о главной причине их знакомства. Но и по этому поводу каждый из них решил взять тайм-аут. Хотя бы до вечера. Разошлись в разные стороны. Не оглядываясь, как и подобает настоящим мужчинам.
XVI. Женщина в белом
Несмотря на относительно юный возраст, Цезарь уже научился распознавать временные паузы, в течение которых его хозяйка находилась не лучшем настроении. Вот и на этот раз нагулявшийся пес слопал сосиски и, умерив темперамент, не стал заигрывать с Еленой, а забрался под кровать и засопел там на своем коврике.
«Господи, боже мой! Я уже ничего не понимаю! – шлепала тапками по ковру Елена Тихонова. – Они что, уже пьянствуют вместе?! Выходит „спасибо мне за то, что я у них есть“?! А я? А со мной кто пива выпьет и поговорит, встречая рассвет? Бедная Лена... Никому ты не нужна, никто тебя не любит!»
Елена Николаевна остановилась перед зеркалом. Отражающая поверхность трельяжа с готовностью предложила на рассмотрение еще один вариант женщины в гневе. Правда, ее костюм, состоящий из одной белой блузки и шлепанцев (юбку Елена уже успела сбросить) вряд ли был уместным для проявления подобного рода эмоций. Румянец на щеках, волосы, разметавшиеся по плечам, недобрый огонек в сузившихся глазах – все это в сочетании с таким нарядом наверняка развеселило бы и саму Елену, не будь она в эту минуту занята на редкость прагматическими соображениями.
«Ну все, Елена Николаевна, конец самоанализу и лирическим отступлениям. Пора выходить в передовые ведьмы. Где тут у меня был календарик...»
До конца срока, отведенного на выполнение условий контракта с коллективом, где ее ждут и будут если не любить как человека, то уважать как личность, оставалось четыре дня. «Дура, хватит играть в кино и томно вздыхать по прошлому. Впереди вечность и упоение собой!»
Она устроилась в кресле и решительно позвонила на киностудию.
– Могу я услышать Павла Артемьевича?
– Здравствуй, а ты так и не научилась меня узнавать по телефону... Постой, я что-то не припомню, чтобы ты звонила мне первой, – откликнулся Векшин.
– Ты как вчера добрался? – спросила Елена.
– Нормально. Мне даже понравилось, – ответил Паша.
– Чувствую недосказанность в твоих словах...
– Чувственная женщина... Выходи за меня замуж!
– Векшин, ты в своем репертуаре. Делать предложение по телефону! А если я соглашусь?
Последние ее слова потонули в препротивной трескотне и жужжании. Работники местной АТС наверное были ярыми противниками института брака.
– Алло? Алло! Что ты сказала, я не расслышал? – заволновался Векшин.
– Павел, я тут много думала... – медленно заговорила Елена.
– Молодец! – одобрил Паша.
– Не перебивай меня, пожалуйста! Я собираюсь совершить поступок, противоречащий моей скромности.
– Так-так-так, – поощрил Векшин.
– Что, если мы сегодня поужинаем вместе? – предложила она.
В трубке послышался свист.
– Эй, Векшин, ты что это там?
– Я растерян, – сказал Векшин, помолчав.
– Понятно. Ну так как?
– Что? – спросил Паша.
– Векшин не выводи меня из себя, предупреждаю!
– Видишь ли, Елена!.. На самом деле, я вне себя от радости и приятного возбуждения... – подбирал слова Паша.
– Ну, давай, рожай уже, Паша!
– ... и очень хочу вкусно поесть в твоем обществе. Но, понимаешь, именно сегодня я иду в хорошо известный тебе ресторан с одним человеком. – Векшин, признаться, не отказал себе в удовольствии именно так закончить эту фразу. – А вообще, я тобой восхищен, Елена Прекрасная. Ты даже перерывов не делаешь в посещении ресторанов, причем с разными сопровождающими. Извини, меня зовут, надо поработать немного. Созвонимся.
В трубке послышались гудки.
В детстве Елена часто видела сны. По всем канонам, сны эти были сказочными или, по крайней мере, фантастическими. Но маленькая Лена воспринимала все необычайные «сонные» события как должное и охотно рассказывала о них родителям, подругам и всем, кто соглашался послушать. Эти сказочные видения с вкраплениями подробностей настоящего быта обычно выводили из себя педантичную маму, заставляли отмахиваться самоуглубленного папу, не говоря уже об учителях, попадавших в неловкое положение. Сны Лена-маленькая воспринимала как часть своей повседневной жизни лет до четырнадцати.
Правда, в период бурного взросления рассказывать о своих сновидениях она уже никому не спешила. В своих «взрослых» снах Елена уже и вела себя соответственно: даже целовалась иногда с мужчинами, делая это так, как она себе представляла. Только своему дневнику с некоторых пор она поверяла теперь содержание наиболее захватывающих снов. И все чаще и чаще в этой толстой черной тетрадке стали появляться строчки, посвященные главной героине ее потусторонней жизни. Собственно, героиня эта была она сама, Лена Тихонова. Но, если в седьмом классе средней школы она была угловатым подростком, стесняющимся учителя физкультуры, то во сне она представала красивой девушкой в белом платье, у которой все получается в жизни.
И хотя мечта о превращении «гадкого утенка» в «прекрасного лебедя» достаточно традиционна для впечатлительных девочек подросткового возраста, в случае Елены все было немного иначе.
Во снах она была потрясающей красавицей, которая путешествует по суше, воде и воздуху и вступает в единоборство с драконами, маньяками-насильниками и второгодником Никишиным из параллельного класса, который не упускал случая прижаться к ней в школьном буфете. Но, самое главное, во сне Елене было невозможно было перечить. Вернее, не было смысла. Даже если кто-то и пытался ей возражать или навязывал свою волю, это продолжалось недолго. В конечном итоге неразумный покорялся ей безоговорочно. Вроде того маньяка, который в одном из сновидений похищал Елену и собирался продать неграм в Африку, а потом перевоспитывался и начинал поставлять неграм копья и стрелы для освободительной борьбы за независимость всего континента.
Эту девушку из сна только подзадоривало любое несогласие с ее собственным мнением и желанием. Хотя надо отдать ей должное, желала Елена Тихонова исключительно только добра всем хорошим людям, а также родственникам и знакомым. Но яростное упрямство в случаях, когда ей перечат, противодействуют или, не дай бог, надсмехаются, было настолько непреодолимым и захватывающим, что иногда она даже просыпалась с бьющимся сердцем и до боли закушенной губой. В реальной жизни таких вспышек почти не было: все-таки Лена Тихонова была в основном послушным ребенком. Но иногда... на нее что-то находило, и тогда родители вместе с педагогами впадали в прострацию и бежали советоваться друг с другом.
«Елене в белом» давненько уже не случалось проявляться в характере «Елены в повседневной одежде». Она даже сниться ей перестала. Но сегодня, после того, как Векшин во всем великолепии мужского шовинизма, наговорил ей дерзостей и бросил трубку, Елена вновь почувствовала себя на грани взрыва, как в девические годы.
Из-под кровати тревожно тявкнул Цезарь. Елена, против обыкновения, не стала успокаивать своего любимца, а открыла шкаф. Она убедилась в недостаточной роскоши своего гардероба и решила срочно потратить оставшиеся деньги на его обновление. Не просто срочно, а прямо сейчас.
XVII. Два бойца
На днях Павел Артемьевич Векшин, засыпая под утро после ночных съемок, вдруг понял, что вот уже несколько недель во вверенной ему съемочной группе, не происходит никаких скандалов, склок и уж тем более пьяных выходок. Весь коллектив трудится с полной самоотдачей.
Другой на месте Паши обрадовался бы собственным организаторским способностям. Но Векшин что-то затревожился. Многолетняя готовность к неприятностям даже там, где их, казалось бы, ничто не
