бабочка, трубка в зубах, набриолиненные волосы, прикрывающие совсем небольшую плешь, золотые часы на запястье. Запах его одеколона настойчиво обволакивал все вокруг. Своим длинным заострившимся профилем и манерой держать бокал – отведя локоть и оттопырив мизинец – он кого-то неуловимо напомнил Паше. Джентльмен вытер губы салфеткой, достал из кармана зеркальце... Подправил усы, осмотрел зубы. Отдалил зеркальце, приблизил к себе. Достал расческу. Сидевшая рядом с ним дама, что-то сказала ему. Джентльмен махнул на нее рукой, но причесываться все же не стал. Он медленно поднялся из-за стола и, покачивая бедрами, направился к выходу из зала.
Векшин проводил его взглядом. «Эффектный мужчина. Был бы я женщиной...». Павел неожиданно поймал себя на этой мысли и ужаснулся. «Твою мать, неужели это мне сейчас пришло в голову?!. Так-так- так...». Он внимательно осмотрел зал. Мужчин, в нем было достаточно. Сложно было обнаружить среди них потенциальных ...трансвеститов. «О, господи! Я мужик, я му-жик! Я – мужчина!» Векшин перевел взгляд на Елену, которая как ни в чем не бывало, очищала апельсин, откинувшись на спинку стула, отчего под платьем красиво обозначилась грудь. Паша усилием воли попытался вызвать в себе вожделение.
Вдруг Елена расхохоталась. Векшин вздрогнул. Со сцены раздалось поросячье хрюканье, переходящее в настоящий визг. Он оглянулся. Так и есть. Иллюзионистка вновь перешла к домашним животным. Поросенок, вынутый из чемодана, рьяно пытался вырваться из рук зоологической фокусницы. Но когда та все же отпустила его, поросенок не ломанулся прочь, а поднял пятачок на хозяйку и требовательно хрюкнул. Перед ним появилась миска, и животное удовлетворенно зачавкало. Дальше – больше. Из чемодана появился индюк, за ним – петух, потом – огромный жирный кот, затем – экзотический дикобраз... Вскоре вся сцена была похожа на миниатюрный зоопарк, с той лишь разницей, что живность находилась не в клетках и загонах, а прямо на сцене. Звери и птицы вели на удивление спокойно. Каждый занимался своим делом. Кролик совокуплялся, поросенок ужинал, павлин красовался, индюк пыжился, а петух на него воинственно нацеливался.
– Лена, ты думаешь это «шоу» можно назвать занимательным? – осведомился Векшин у своей дамы, которая с живейшим интересом наблюдала за происходящим. Она была очаровательна сегодня. Векшин отметил про себя, что очарование становится ее обычным состоянием, к которому, к счастью, невозможно привыкнуть. Стоп. Кажется, есть! Векшин с большим облегчением почувствовал, что способность к эрекции не покинула его даже на этом непонятном и дискомфортном вечере.
– А ты считаешь, здесь скучно сегодня? – спросила Елена. – Посмотри-ка по сторонам!
Паша был теперь в бодром расположении духа, и с интересом огляделся окрест себя. Действительно, общее настроение присутствующих на вечеринке «Пробуждение» нельзя было охарактеризовать как безразличие и скуку. Совсем наоборот. Особенно оживленно вели себя дамы. Они... как бы это сказать поточнее... перешептывались. Так женщины частенько делятся впечатлениями или колкостями, не предназначенными для чужих ушей. Но в данном случае процесс взаимного общения был более открытым. Юные девушки и дамы в расцвете сил, эффектные блондинки и обаятельные шатенки, красивые, очень красивые и умные дамы не только шептали друг другу что-то на ушко, но и смеялись, жестикулировали, восклицали и даже показывали пальцем на находившихся рядом или несколько поодаль ... мужчин. Что происходит? Паша даже привстал со своего места. Богатый жизненный опыт подсказывал ему, что стихийная женская солидарность – нечто тревожное и заслуживающее пристального внимания – во избежание неконтролируемых последствий, разумеется.
Векшин проследил взглядом за женскими пальчиками. Ну что тут сказать? Многое Паша повидал в жизни. Не без этого. Но с памятного дня подглядывания в окно женской бани в компании дворовых пацанов, ему не приходилось испытывать подобного потрясения.
Дело в том, что представители мужского пола, находившиеся в этом заведении, были явно не в себе. Паша сначала не мог понять, в чем дело, но, приглядевшись, обнаружил во внешности – физиономиях и фигурах – почти всех мужчин качественные изменения.
Вон там, в большой компании за длинным столом и под шикарной люстрой сидел довольно полный парень и отдавал должное выпивке и закуске. Вернее сказать, уже все отдал. Последнюю рюмку он осилить не смог, вяло улыбнулся и, обведя тяжелым взглядом присутствующих, упал лицом на скатерть. Сидевшая рядом дама чудом успела убрать тарелку. «Уставший» гость почмокал губами и захрапел с присвистом – должно быть оттого, что воздух он втягивал через розовый свиной пятачок, появившийся вместо носа на его широком румяном лице.
Свиное рыло задремавшего мужчины чрезвычайно гармонировало с петушиными хохолками двух молодых людей в пестрых рубашках и ярких галстуках, ссорившихся за этим же столом. Ссора быстро вышла за рамки приличий. Оба спорщика вскочили. Шум отодвинутых стульев и словесные прения заглушала музыка. Парни жестикулировали со все большей аффектацией по мере того, как музыкальный темп нарастал. Два недруга уже начали толкаться и расшаркиваться, как завзятые бойцовые «петушки». Но «клюнуть» друг друга они не успели: элегантные официанты с фигурами борцов поспешили к ним с двух сторон.
Когда забияки вняли убеждениям и, позвякивая шпорами, покидали зал, скорее всего, чтобы продолжить общение без помех где-нибудь на воздухе, навстречу им вошел тот самый надменный джентльмен, который еще несколько минут назад вызвал приступ холодного ужаса в душе Паши Векшина. Джентльмен медленно и с достоинством возвращался за столик, сзади покачивался огромный павлиний хвост с переливами – он едва входил в проходы и был великолепен.
Векшин попробовал ущипнуть себя, с усилием протер глаза и украдкой стукнул кулаком по лбу. Но «фокус» не прекращался. Свиные, петушиные, индюшачьи, бараньи, ослиные черты в обличьях окружающих мужчин наличествовали в удручающем количестве. Паша похолодел. Бросив взгляд на искренне забавляющуюся происходящим Елену, он потихоньку начал ощупывать и осматривать себя. Он исследовал темечко и затылок, когда услышал:
– Павел Артемьевич, успокойтесь! Рогов у вас пока не наблюдается.
Пашу из холода бросило в жар.
– Да я вовсе и не ... – пробурчал он невнятно.
Елена взяла его за руку и спросила:
– А ведь, правда, интересный номер у этой фокусницы? В прямом смысле слова – иллюзия.
– Что-то мне не по себе от таких иллюзий. Уж больно они жутковатые и... тенденциозные какие-то, – отнял руку Векшин.
– О чем это ты? – удивилась Елена почти правдоподобно.
Векшин весь подобрался и напружинился. «Хотите поиграть, Елена Николаевна? Давайте поиграем!» Паша Векшин относился к тому типу людей, которым для восстановления утраченного контроля над собой и ситуацией достаточно малейшего раздражителя со стороны. А уж если такой человек почувствует, что над ним иронизирует женщина!..
– Насколько я понял, моя персона не интересует твою фокусницу-натуралистку в качестве подопытного материала. Кажется, никакой зверь не пробудился во мне до этой минуты. Почему бы это?
Елена Николаевна, ответившая на приветствие Софьи Михайловны в начале представления, поняла, что лояльная ведьма узнала Векшина. И теперь, догадываясь о причине исключения своего подопечного из парада звероподобных мужчин, Лена отвечала дипломатично:
– Наверное, твой звереныш крепко спит или еще слишком мал для того, чтобы показываться на людях.
– Тебе со стороны видней. Еще вопрос. Почему объектами для приложения таланта этой мастерицы стала только мужская половина зала? – продолжал допытываться Векшин.
– А ты не думаешь, что зверь, выпущенный на свободу из глубины женской натуры, гораздо более опасен и даже кровожаден? – предположила Елена Тихонова. – И потом, по большому счету, этот вопрос не ко мне.
Она кивнула на сцену. Там иллюзионистка, которую так и не представили публике, благосклонно принимала аплодисменты женщин. Мужская половина зала продолжала заниматься своими делами: кто ел, кто пил, кто громко и задиристо разговаривал, кто лежал лицом в салате, кто лез под юбку к своей спутнице, кто с налитыми кровью глазами вступал в межличностные конфликты. Затмение нашло на представителей сильной половины человечества.
– А вот я сейчас подойду и спрошу, что она хочет этим сказать! – возбудился Векшин окончательно. –
