рассказывал Генри, — что в каком-то смысле это история и наших отношений, это та боль, которую мы чувствовали как отец и дочь в реальной жизни. Джейн иногда не могла сдержаться. Была сцена, когда она питается установить с отцом утраченный контакт, а я играю так, как будто не понимаю, чего она хочет. И она плакала, играла и плакала. И вся съемочная группа рыдала. И Джейн говорила мне шепотом: «Вот видишь, у всех проблема с отцами»… Генри делал паузу и заканчивал очень нежно: «Я так люблю Джейн». Единодушным было решение членов киноакадемии: Генри Фонда и Кэтрин Хепберн были названы лучшими актерами года (Джейн получила «Оскара» за лучшее исполнение вспомогательной роли). Генри, выдвигавшийся на «Оскара» еще за «Гроздья гнева» (но лишь в старости удостоенный «почетного приза за большие заслуги перед кинопромышленностью»), своего первого «Оскара» принять на торжественной церемонии не мог — не хватало сил: сердце уже несколько лет билось с помощью искусственного стимулятора. На сцену вышла Джейн и благодарила от имени отца и смахивала набегавшие слезы, а он сидел в кресле перед телевизором {прямую трансляцию «оскаровского» шоу смотрят сотни миллионов телезрителей в доброй сотне стран) и плакал, не таясь… Исполняя последнюю волю отца, дети кремировали тело, официальных похорон не было. «Терпеть не могу подобных церемоний», — сказал Генри Говарду Тейчманну, помогавшему ему писать автобиографию, которая, по стечению обстоятельств, в том же, последнем для него, 1982 году увидела свет.
Простая история, случившаяся у Золотого озера, где провели свое последнее лето имеете герои картины, тронула сердца огромного числа людей. И роль в этом фильме стала вершиной творчества старого актера, так хотевшего, чтобы поняли его и собственные дети, и многие вовсе не знакомые ему люди. У Генри с дочерью было, оказывается, немало совместных творческих планов: вдвоем хотели сыграть и в другой картине — «Кукольница»: о нелегкой доле матери пятерых детей, перебирающейся с мужем в большой город в трудные 40-е годы. Вместе читали книгу Харриэт Арно, и Генри говорил ей, какое это счастье сыграть роль, благодаря которой и сам можешь стать лучше и чище. В 1983 году она осуществит (выступая в двойной роли — продюсера и актрисы) этот проект: снимет первый свой фильм для телевидения.
В 1980 году появятся на видеорынке новые кассеты с ее уроками аэробики, а в картине «На следующее утро» известного режиссера Сидни Люмета (30 лет назад снимавшего ее отца в «12 разгневанных мужчинах») она сыграет, к удивлению многих, алкоголичку. «Но послушайте, я же актриса. Если бы только демонстрировала свою фигуру — уснула от скуки, и зрители тоже. Это, если хотите, вызов. После 27 лет (и 36 фильмов) в кинопромышленности нелегко найти роль, которую раньше не играла и которой слегка побаиваешься. К тому же что почти фильм ужасов, трупы тут как тут, стоит лишь приоткрыть любую дверь — аудитория попискивает». Ее 13-летнему сыну Трою очень понравилось — и что им теперь по вкусу, этим молодым людям! Говорит это, словно оправдываясь, тут же информирует, что скоро собирается начать съемки «фильма очень серьезного», под названием «Старый гринго», по мотивам произведен ли Карлоса Фуэнтеса. «Я вступаю в период не такой богатый, как прежде, — продолжает она, — но если начну ждать, пока кто-то поднесет мне роль, вряд ли дождусь чего-то. Вот почему я сама стала продюсером. Мне это новое амплуа по душе — а сколько захватывающих деловых, технических и творческих моментов!» У мужа, Тома Хейдена (интервью было до их развода), свои успехи — как член законодательного собрания Калифорнии он многое делает для охраны окружающей среды в штате. Что думает о скандале с тайными операциями по продаже оружия Ирану? Нельзя ли пропустить этот вопрос, не хотелось бы затрагивать политические темы, хотя, конечно, ее этот обман не может не возмущать. «Мне иногда кажется, что я перестала себя насиловать, чуть успокоилась и понимаю, чего хочу. Впрочем, что говорю? В жизни столько раз начинала сначала. Но мечтаю уже и о том, чтобы стать бабушкой». — «Готовите ли курс аэробики для бабусь?» — «Может быть, — она делает паузу, — а ведь все говорят, что я демократизировала отношения людей к собственному телу, теперь многие с ним на «ты». И она кокетливо пожимает плечами.
«Ну нет, нас ей не провести!» — восклицает мэр небольшого городка Уотербери (штат Коннектикут), где и декабре 1987 года прошли марши жителей, решивших не пускать «красную» на свою территорию: что ж с того, что город может прилично заработать на проводимых в его черте съемках нового фильма режиссера Мартина Ритта. Даже сумма в 5 миллионов не прельщает. «Да вы в своем уме, она ж — предательница», — говорит отставной генерал. «Пусть забирает свои тридцать сребреников», — вторит генералу мэр.
Многое ли меняется сегодня в Америке? И все-таки меняется! Уже сейчас футурологи в замешательстве, долговременные прогнозы делать не решаются. Выявляются новые неожиданные тенденции. Во многих учебных заведениях, ни удивление, растет число студентов, проявивших: интерес к истории участия американцев в войне во Вьетнаме (на фоне того невежества в этом вопросе, о котором я говорил выше), к фактам яростных столкновений, имевших место в то время между отцами и детьми, к проблеме разрыва поколений. Параллельно с этим все больше молодежи хочет узнать хоть что-то о Советском Союзе, об истории России. Как ни странно, меньше теперь задают вопросов о том, «сколько кто зашибает, сколько он стоит сегодня», хотя у молодых американцев традиционно хорошо развита деловая смекалка, нацеленность на конкретный результат.
Вот еще одно интервью — Марк Бекер, 17 лет, учится в частной школе в Нью-Йорке, капитан бейсбольной команды; отец — владелец фирмы на Уолл-стрите: «У нас в школе тоже свой деловой клуб, играем на бирже — и успешно: совокупный капитал вырос, почти в пять раз. Решения принимаем самостоятельно, отцов не спрашиваем. Биржевые сводки просматриваем каждый день. Спортивным увлечениям это не мешает… Телевизор смотрит регулярно. Любимая передача — сериал «Даллас». Мне нравится главный герой, он делает все, что хочет. Я просто влюблен в него, он всеми вертит. В спорте также нужно быть сильным».
Ну что ж — под одну гребенку Америку не подстрижешь. Такая она противоречивая — консервативная, реакционная, либеральная, прогрессивная, разная, — и принимать, и понимать, и изучать ее надо именно такой. Стремление к индивидуальному успеху, желание выбиться, доказать, сделать свой миллион (само собой) — у них в крови. И поносить их за это вряд ли умно. «Американская мечта» — феномен сложный, и обставлена она со всей пышностью, с применением умной рекламы, подана с патриотическим и патриархальным «яблочным пирогом» и рассчитана буквально на каждого. Ежегодно по- прежнему проводят традиционный статистический «парад звезд» и подсчитывают их доходы: список 40 богатейших представителей индустрии развлечений начинается рок-звездой Майклом Джексоном и заканчивается бессмертным Фрэнком Синатрой. Среди самых удачливых миллионеров 1988 года — пять женщин: ведущая телекомпании Эй-би-си, три певицы и киноактриса Джейн Фонда. Она же — в аналогичном списке 1989 года.
И тем не менее, согласно опросам, анализам, информации, не столь меркантильны теперь юные граждане США. И может быть, все-таки грядет новый «средний американец», вовсе не похожий ни на идеальных героев Генри Фонда, ни на бунтующих молодчиков Питера, ни на такую разную в разные периоды своей жизни Джейн. И что главное — здорово будет отличаться, говорят пророки и ученые, новое поколение от «роботиков» 80-х, выращенных в «тепличных» условиях ожидания ядерной катастрофы Есть робкая надежда, что молодежь 90-х будет молодежью думающей и неравнодушной — и поэтому другой. Говорят, перестанут ее волновать бесконечные похождения супермена Рембо, сокрушающего на своем пути все не только враждебное, но и незнакомое, странное, непонятное, может быть, зародится в «новом американце» (и вообще в новом землянине) интерес, любопытство, а потом и сострадание — и вместе с этим появится надежда.
Желание вновь обрести утраченную веру в идеалы заставляет приоткрывать, хотя все еще вовсе не распахивать, душу. Отцы и дети нередко яростно сшибаются, когда полны сил (одни в расцвете здоровой зрелости, другие в пору все низвергающей юности), но не стыдятся говорить друг другу нежные слова, когда промелькнет это время и придет к отцам мудрость, а к детям — опыт.
Но можно ли засыпать великие разломы словами? Каждый день, как приклеенные, сидим мы у телевизора, получаем информацию гигантскими порциями: сегодня случилось то-то и то-то (съезд, выборы, визит, подписание), но неделю назад происходили не менее важные события, а голос диктора так же ровен, хорошо поставлен. И год назад ситуация была примерно такой же: но те, ушедшие в прошлое, факты и голоса продолжают для нас существовать. Как же научились мы раздувать вещи маловажные, помнить детали и забывать главное! С течением времени, почти незаметно, но неумолимо, овладели нашим сознанием, проникли в сердце и поселились там обреченность, бессилие перед происходящим, философия:
