ажиотаж, причем не только у федеральных, но и у региональных операторов. К тому времени 'большая тройка' уже экспериментировала с UMTS в выстроенных в 2002 году тестовых зонах, а из других участников рынка активную деятельность развил СМАРТС, начавший строить 3G-зону в Самаре.
Этот же оператор в свое время направил в Ассоциацию 3G письмо, в котором предлагал оценить возможность выдачи новых лицензий не только общероссийским, но и местным телекомам. Необходимость такого подхода в СМАРТС мотивировали тем, что ограничение числа лицензиатов 'федералами' неминуемо замедлит внедрение 3G-услуг, и резонно предположили, что прелести высокоскоростной мобильной передачи данных долгое время будут доступны лишь москвичам и петербуржцам. Как показывают события, о которых речь пойдет дальше, самарский оператор не зря беспокоился о будущем своей программы развития 3G.
Потом, правда, споры поутихли, поскольку в Минсвязи не спешили переходить от слов к делу. Формальной отмашки пришлось ждать еще долго. Ежегодные заявления министра о запуске 3G 'в этом году' стали восприниматься как анекдот, и лишь в конце 2006-го в отечественном ведомстве заявили, что в новом году окончательно и бесповоротно состоится конкурс. До того времени всем потенциальным конкурентам приходилось терпеливо дожидаться, пока в министерстве решат, на какое время назначить мероприятия и в какой форме проводить раздачу: аукционов или трендов.
Сторонники нашлись и у первого, и у второго подхода. Аукционы казались более открытой формой отбора кандидатов, и за такой подход особенно ратовал 'Вымпелком', который на собственной шкуре прочувствовал специфику российских частотных конкурсов, добиваясь в судах права на оказание услуг на Дальнем Востоке. Эту точку зрения не разделяли многие представители Госдумы, связанные с проектом, и приводили в пример отрицательный опыт европейских операторов. Последние в 2000–01 гг. на выкуп лицензий потратили миллиарды долларов и по сей день не сумели вернуть затраченные деньги (эта странная ситуация, надо сказать, так и остается темным пятном в истории мировой телеком-индустрии).
Сроки же во многом определялись временем, которое потребуется военным, чтобы свернуть использование ими требуемого диапазона. Первоначально Госкомиссия по радиочастотам (ГКРЧ) предполагала, что 'место под солнцем' найдут четыре оператора, по числу освобождаемых блоков частот. При этом Минобороны крайне негативно отнеслось к идее передачи диапазона в гражданское пользование и в октябре прошлого года обращалось в Россвязь, протестуя против выдачи лицензий как на GSM-частоты (1800 МГц), так и 3G (1900–2200 МГц). Свой протест военные убедительно аргументировать не смогли или не захотели, отметив лишь, что его причиной стала несогласованность условий работы операторов. Впрочем, Россвязь тут же устроила внеочередное заседание, и вопрос благополучно (для всех ожидающих связь третьего поколения) разрешился на межведомственном уровне.
В конце 2006-го в Минсвязи торжественно объявили, что с 16 января 2007 года начнется прием заявок на конкурс, а 20 апреля будут подведены итоги. К тому моменту в мире, по данным Wireless Intelligence, насчитывалось около 364 млн. абонентов сетей 3G, из которых 93,5 млн. приходилось на UMTS, а 271,1 млн. - на CDMA 2000.
Первую лицензию на предоставление 3G-услуг в России выдали на бесконкурсной основе
