червь целенаправленно ищет процессорный модуль управления, изготовленный Profibus & Profinet International, который связывается с по меньшей мере 33 драйверами конвертера частоты, изготовленными иранской либо финской компанией. Stuxnet действует очень избирательно даже в тех случаях, когда находит тот объект, на который был нацелен. Если количество драйверов от иранской фирмы превышает то же количество от финской фирмы, то Stuxnet запускает одну последовательность событий. Если же финских драйверов больше, чем иранских, то в ход идет другая цепочка команд.
Как только Stuxnet устанавливает, что заразил систему-цель, он начинает перехватывать команды системы, подаваемые драйверам, изменяя их функционирование. Как поясняют аналитики Symantec, «Stuxnet меняет выходную частоту на краткие периоды времени, сначала задавая 1410 Гц, затем снижая ее до 2 Гц, а затем повышая до 1064 Гц... Модификация выходной частоты, по сути дела, лишает автоматическую систему управления возможностей функционировать надлежащим образом. ... [В коде программы имеется еще один признак того, что ее цель — очень конкретное реальное приложение.] Червя интересует процесс, который работает непрерывно на протяжении более месяца, поскольку лишь в этом случае код программы достигает желаемого эффекта. Процесс обогащения урана — типичный пример такого процесса, где центрифуги должны вращаться с очень точной скоростью на протяжении длительных периодов времени для того, чтобы выделить уран нужной чистоты. Если же эти центрифуги перестают вращаться с нужной высокой скоростью, то тогда процесс отделения более тяжелых изотопов урана нарушается. А итоговое качество урана на выходе будет существенно ниже, чем требуется».
Как обнаружили исследователи, в коде программы имеется длительное время выжидания между различными стадиями вредительских процессов, запускаемых червем — в некоторых случаях длительностью свыше трех недель. Это очевидным образом свидетельствует, что атакующая сторона была заинтересована в незаметном и продолжительном внедрении в работающую систему-мишень, а не во взрыве или тому подобной акции, которая сделала бы вредительство червя заметным.
Червь Stuxnet был явно разработан таким образом, чтобы как можно дольше скрываться от обнаружения. Так что даже если бы администрация зараженного объекта и обнаружила какие-то неполадки и перемены в работе оборудования на фабрике, там все равно не смогли бы увидеть, что это Stuxnet угнездился в их системе, перехватывая и изменяя команды управления. Во всяком случае, доступная ныне картина выглядит так, что о существовании столь изощренного червя практически никто не ведал до тех пор, пока информация о Stuxnet не была широко опубликована в июле нынешнего года.
С оригиналом «Досье Stuxnet» можно ознакомиться на сайте Symantec (PDF).
Кафедра Ваннаха: Математика по Арнольду и Джефферсону
То, как программное обеспечение, попав на приличное «железо» способно создавать весьма красочные, очень даже зримые, хотя и невесомые миры, знает каждый, кто хоть раз дорвался до свежей модели приставки и пятидесятидюймовой плазменной панели. А вот то, что и реальный мир вокруг нас формируется такой абстрактной и сугубо умозрительной дисциплиной, как математика, приходит на ум немногим. Но, тем не менее, это так.
Многообразие тепловых машин, — от холодильников с кондиционерами до дизелей и отто, — порождено уравнениями Фурье и циклами Карно (роль, которую сыграла в этой истории теория флогистона- теплорода, отфальсифицированная впоследствии наукой, тема для отдельного разговора). И мир радиоэлектроники начался с уравнений Максвелла, их громоздких кватернионов, породив полтора века спустя компьютерную вселенную. И вот к приключениям и судьбам уравнений надо бы присмотреться, для того, что бы понять многое в современном обществе.
В 2009 году самый высокий индекс цитируемости среди российских ученых был у академика Арнольда. А летом 2010 года Владимира Игоревича не стало. Остались его работы по топологии, теории дифференциальных уравнений, теоретической и небесной механике, теории катастроф. И остались его взгляды на математику и на образование.
О математике академик Арнольд говорил, что это — просто часть физики, экспериментальная наука, которая открывает человечеству самые важные и простые законы природы. Взгляд смутно понятный большей части населения, для которого все точные дисциплины живут где-то рядом между собой, а от них, — от большинства, — далеко. А вот для многих математиков наоборот — по их мнению математика должна быть замкнута сама на себя и развиваться строго аксиоматически. Такой взгляд характерен для француза Николя Бурбаки, черно-желтые тома русских переводов которого найдутся в любой фундаментальной библиотеке.
Своими предшественниками Арнольд числил Ньютона и Пуанкаре (вклад последнего в формирование современной технологической цивилизации поразительно недооценен — даже Эйнштейн признал роль Пуанкаре в формирование релятивистской теории лишь в 1945 году). Цитировал Владимир Игоревич и Дирака — 'Прежде всего, нужно отбросить все так называемые «физические представления», ибо они - не что иное, как термин для обозначения устаревших предрассудков предшествующих поколений'. Круто?
Но концепциями флогистона и эфира пользовались поколения ученых. А по Арнольду — начинать следовало с красивой математической теории. «Если она действительно красива, — говорил Дирак, то она обязательно окажется прекрасной моделью важных физических явлений. Вот и нужно искать эти явления, развивать приложения красивой математической теории и интерпретировать их как предсказания новых законов физики».
Взгляд такой, конечно, может быть оспорен — ведь в середине восемнадцатого века ученые были убеждены, что мир сотворен Богом, а Творец является искусным математиком! Так, во всяком случае, считал Эйлер, согласно которому язык, на котором Бог написал законы природы — это математика, ну а поскольку Творец всеведущ и всемогущ, то мир наш — лучший из возможных; законы его должны блистать красотой. А в какой-то момент это кончилось. Кант показал, что в сфере разума доказательств бытия Божьего быть не может; курсы естественного богословия тихонько изъяли из программ теологических факультетов.
Но, тем не менее, к взглядам академика Арнольда надо относиться очень внимательно — индекс цитируемости, знаете ли, легко фальсифицировать. Так что давайте посмотрим на биографию Владимира Игоревича — Тринадцатую проблему Гильберта он решил, когда ему было двадцать лет. У математиков вообще творческие способности реализуются рано — медалью Филдса, математическим аналогом Нобелевской премии, награждают молодых. И вот тут-то мы переходим к теме, которой академик Арнольд в последние годы уделял огромное внимание. К проблеме математического образования, причем образования массового, школьного.
И положение дел в этой сфере его никоим образом не устраивало — ни в нашей стране, ни в Европе, ни в США. И тут ему приходилось воевать на два фронта. Он осуждал чрезмерную аксиоматику школьного курса (попавшую в советские школы с подачи учителя Арнольда академика Колмогорова). Для демонстрации абсурдности этого подхода он приводил историю французского отличника, который не знал,
