для письма) вмещала в себя чернил страниц на пятьдесят. Перья же приходилось очинять едва ли не каждодневно. У меня в принтере картридж на три тысячи листов, а клавиатура рассчитана на тридцать тысяч. Или больше. Опять многократное преимущество.
Теперь едем: Гоголь, как и главный герой его Чичиков, передвигался преимущественно в коляске, запряжённой лошадьми. Только Чичиков был хозяин-барин, а Гоголь пользовался либо наёмными экипажами, либо его подвозили из дружеских чувств. В любом случае, чтобы проехать хоть десять вёрст, хоть сто, хоть даже тысячу, в моём распоряжении много больше лошадиных сил, чем у Гоголя.
Одно непонятно: почему при полном превосходстве в энерговооружённости никак не удаётся сравняться в гениальности?
Ладно. Предположим, что в формулу «бытие определяет сознание» гениальность не вписывается – хотя, собственно, почему?
Возьмём рядового чиновника, Акакия Акакиевича Башмачкина, или лучше целый департамент Башмачкиных, начиная от наиглавнейшего чина и кончая ночным сторожем. Ведь тоже ни принтеров, ни трехсотсильных бронированных «Мерседесов», а дело делали – медленно, со скрипом, так ведь и теперь, утверждают знатоки, без подмазки даже скрипу не будет.
И, между прочим, Башмачкин, титулярный советник, и жалования-то получал много меньше, нежели его собрат по департаменту сегодня, для него шинель приобрести было – событие. Шинель, а не домик на Кипре. Но документы готовил точно в срок. Получается, и в рутинной канцелярской работе количество ватт и герц никак не желает переходить в качество.
Возьмём другого литературного героя, пристава следственных дел Порфирия Петровича. Никаких прослушек, скрытой и явной видеосъёмки, генетического анализа, даже бертильонаж ещё не был изобретен. Спрашивай и думай, вот и вся метода. Однако вывел погубителя старушек Родиона Раскольникова на чистую воду, сумел. А сегодня целый следственный комитет России, имеющий в штате сотни и тысячи классных специалистов, вооружённых наиновейшими средствами получения, обработки и хранения информации, никак не может узнать, кому принадлежит не какой-то там обломок ноготка, а целый международный аэропорт Домодедово. Да уж…
А представим строительство. Бульдозеры, экскаваторы, подъёмные краны и множество другой техники прежде недоступной, казалось бы, должны чудеса творить. Светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин строил представительские деревни легко, непринуждённо и быстро, поражая красотою выдумки и современников, и потомков.
Посмотрим, чем ответит остров Русский.
Конечно, сомневаться, ворчать и вообще злопыхательствовать просто. Труднее дать объяснение падению коэффициента полезного действия одной ли свечи, одной лошадиной силы, одного терафлопа или одной потемкинской деревни. Возможно, существует естественный закон созидания: чем больше привлекается сил, тем больше их уходит впустую (претендую если не на открытие, то на формулировку).
И на определённом этапе прирост строительных (вычислительных, интеллектуальных, полицейских) мощностей уже не будет давать вообще никакой выгоды, кроме, разумеется, той, что случается в процессе освоения средств. А дальше дополнительно вложенный рубль принесет три рубля убытка. Пять. Сто. Во вселенной с конечными ресурсами рано или поздно (лучше бы пораньше) это подтолкнёт к обратному процессу: повышению коэффициента полезного действия за счёт минимизации привлекаемых мощностей.
Встречи подлинно национальных лидеров будут проходить в шалашах, иглу или юртах, а то и под открытым небом, если погода хорошая. Идеальный автомобиль будет оснащаться двигателем объёмом в 49 кубических сантиметров. Процессор персоналки будет потреблять не ватты, а милливатты электроэнергии. И, наконец, я возьму кредит, да открою под Самарою заводик по выпуску специальных писательских источников света силою в одну канделу. Именно такой свет будит фантазию, гарантирует новизну и предотвращает многословие. Назову изделие скромно: «Свеча Гоголя».
Тут-то литература и вернётся в золотой век.
Голубятня-Онлайн
Голубятня: Осмысление революции
Мы остановились на младенческих недостатках первого релиза революционного редактора нелинейного монтажа Final Cut Pro X: нехватке тонких настроек в фильтрах и эффектах, отсутствии привычной для профессионалов функциональности и проч. Все эти обстоятельства породили лавинообразную критику FCPX из лагеря монтажников и слышащих-звон-не-знающих-где-он служащих масс-медийного вертепа (лучший образец ёрничанья, какой довелось посмотреть — у Конана О’Брайена), ставящих под сомнение перспективы именно профессионального использования программы.
Прежде, чем мы разберемся, наконец, с подлинным смыслом революционности FCPX и пресловутыми перспективами, давайте расставим акценты в дихотомии «Любители (из iMovie) — Профессионалы (из FCP 7)». Считается, что величие Final Cut Pro принесли именно профессиональные монтажеры, любезно откликнувшиеся на призыв Надкусана и перескочившие на подножку нового поезда с привычных локомотивов Avid Liquid, Grass Valley Edius и Adobe Premiere Pro.
На самом деле, это, конечно, иллюзия. Никто никуда не перескакивал. Я специально опрашивал всех знакомых монтажников (а их много, правда, в большинстве своем, это не монтажники в классическом смысле слова, а кинорежиссеры, предпочитающие монтировать свои фильмы либо самостоятельно, либо сидя рядом со своими профильными сотрудниками) на предмет ухода-перехода на FCP 7. Так вот, большинство профессионального монтажного мира никуда не уходило и не переходило: они просто освоили FCP 7, добавив эту изумительную NLE к уже существующей обойме прочих профессиональных программных решений. В результате, 99 % серьезного кино монтируется сегодня на солянке: что- то в Авиде, что-то в Адобе, что-то в Вегасе, что-то в Кате.
Теперь давайте посмотрим на ситуацию глазами Apple. Безусловно компания счастлива видеть в числе пользователей своих продуктов профессиональную тусовку, но не нужно деформировать реальность. Сегодня в мире насчитывается около 50 миллионов пользователей iMovie и только 2 миллиона пользователей Final Cut (разных версий)! Чувствуете разницу? И пропорции? Да FCP приносит много денег, потому что стоит очень дорого (на фоне iMovie разумеется), но не будем забывать, кто сегодня является собственником элитных спортивных итальянских Бугатти и Ламборгини. А кому принадлежит аристократичный английский Бентли? А Порше с Ауди? Правильно — народному автомобилю, плебею Volkswagen, скопившему на замухрышках «Жучках» да «Пассатах» с «Джетами» достаточно денег, чтобы
