Но обращать на них внимание времени нет: только склон горы — и там враг. Так что снова туда, по доброй старой геройской тактике британского солдата! Бывают ситуации, когда, наперекор науке и книжному знанию, лучший план — это самый дерзкий план, и надёжнее немедленно вцепиться врагу в горло, рискуя оказаться разбитым до того, как тебе удастся до него добраться. Кавалерия рванулась в обход врага по левому флангу. Орудия двинули во фронт, развернули и открыли огонь. Пехота выступила в направлении Сандспруйта через небольшой городок Данди, где женщины и дети приветствовали солдат, стоя у дверей и окон. Решили, что гору легче взять с той стороны. Лестерский полк и одну батарею полевой артиллерии — 67-ю — оставили на месте оборонять лагерь и охранять ньюкаслскую дорогу на запад. В семь часов все было готово к атаке.
К этому времени уже выяснилось два важных в военном отношении факта. Во-первых, бурские снаряды ударного действия бесполезны на мягкой земле, потому что практически не взрываются. Во-вторых, бурские пушки могут стрелять дальше наших обычных пятнадцатифунтовых полевых орудий, являвшихся, может быть, единственным видом британского вооружения, которому мы были готовы доверять. Две батареи, 18-ю и 69-ю, выдвинули ближе, сначала на 3000, а затем на 2300 метров, на этом расстоянии быстро подавили артиллерию на холме. Открыли огонь орудия на другой высоте, восточнее Талана-Хилл, но с ними тоже справилась 13-я батарея. В 7 часов 30 минут пехоте отдали приказ наступать. Она пошла в атаку расчленённым строем, разомкнутым на десять шагов. Дублинские фузилеры составляли первую цепь, Королевские стрелки — вторую, Ирландские фузилеры — третью.
Первую тысячу метров британцы двигались по открытому пастбищу; ещё далеко, и жёлто-коричневая форма сливается с высохшим вельдом. Потери начались у леса, находившегося на середине длинного склона горы. Лиственницы росли на несколько сотен метров в ширину и примерно на столько же в глубину. С левой стороны леска, то есть слева от наступающих войск, перпендикулярно горе шло длинное высохшее русло или ложбина, скорее проводник для пуль, чем прикрытие. Огонь был таким плотным, что и в лесу, и в ложбине солдатам пришлось залечь. Офицер Ирландских фузилеров рассказывал, что, когда он пытался срезать ремень с упавшего рядового, бритву, одолженную ему для этой цели раненым сержантом, тут же выбило из его руки. Доблестный Саймонс, отказавшийся спешиться, получил пулю в живот и упал с лошади смертельно раненый. С поразительным мужеством он навлекал на себя огонь врага не только тем, что остался на лошади, но и тем, что всю операцию его сопровождал ординарец с красным флажком части. «Они взяли высоту? Они уже там?» — постоянно спрашивал он, когда его, истекающего кровью, несли в тыл. У кромки леса полковник Шерстон закрыл глаза Саймонса.
С этого момента сражение стало солдатским не меньше, чем Инкерман [27]. Под покровом леса смельчаки из трех формирований выступили вперёд, и у первых деревьев оказались солдаты самых разных частей. Сложность различать конкретные полки, когда все одеты одинаково, сделала невозможным в разгаре битвы сохранять даже подобие строя. Огонь был таким плотным, что на какое-то время наступление захлебнулось, но 69-я батарея, стреляя шрапнелью на 1400 метров, подавила ружейный огонь, и примерно в половине двенадцатого пехота вновь смогла пойти в атаку.
За лесом находилось открытое пространство — пастбище в несколько сотен метров шириной, огороженное стеной из нетесаных камней. Под прямым углом к нему в направлении леса шла другая стена. Буры простреливали открытое место, но стена впереди, казалось, была свободна, противник держал холм[28] над ней. Чтобы не попасть под перекрёстный огонь, солдаты по одному бежали к стене напротив, под стеной, прикрывающей их справа. Здесь была вторая долгая остановка, солдаты подтягивались снизу и стреляли через стену и в щели между камнями. Дублинские фузилеры, находясь в более сложном положении, не могли подниматься так же быстро, как другие, поэтому тяжело дышавшие напряжённые солдаты, скопившиеся под стеной, в большинстве своём были Королевские стрелки и Ирландские фузилеры. В воздухе носилось столько пуль, что казалось, будто по другую сторону этого укрытия выжить невозможно. Двести метров отделяло стену от вершины копьё. Но, как бы там ни было, чтобы выиграть сражение, эту высоту следовало взять.
Из беспорядочной цепи прижимающихся к земле людей с криком выскочил офицер, десяток солдат перепрыгнули стену и последовали за ним. Это был капитан Коннор из Ирландских фузилерского полка, его отвага увлекла за ним не только его подчинённых, а также несколько Королевских стрелков. Половина его маленького отряда смельчаков полегла (сам он, увы! умер той же ночью), однако им на смену пришли другие такие же отважные командиры. «Вперёд, солдаты, вперёд!» — крикнул Нуджент из Королевских стрелков. Уже три пули впились в его тело, но он продолжал тащить себя вверх по усеянному камнями склону горы. Кто-то бросился за ним, потом ещё, и уже со всех сторон побежали, припадая к земле и пронзительно крича, одетые в полевую форму фигуры, а с тыла рванулось подкрепление. Один раз их накрыла шрапнель собственной артиллерии, что удивительно, ведь дальность составляла около 2000 метров. Именно здесь, между стеной и вершиной, полковник Ганнинг из Королевских стрелков и много других мужественных солдат встретили смерть, одни от собственных снарядов, другие от вражеских, но буров перед ними становилось все меньше, и волнующиеся наблюдатели с равнины увидели, как на вершине машут шлемами и поняли — все в порядке.
Однако следует признать: эта победа была пирровой. Мы взяли гору, но что мы получили с ней? Орудия, которые подавила наша артиллерия, с холма отвели. Считают, что Лукас Мейер, захвативший высоту, имел под своим началом около 4000 человек. В них входили и люди Эразма, проводившие незначительные ложные атаки против британского фланга. Если исключить уклонявшихся от борьбы, на высоте, было, вероятно, не больше тысячи реальных бойцов. Из них примерно пятьдесят погибли и сто получили ранения. Британцы непосредственно на Талана-Хилл потеряли 41 человека убитыми и 180 ранеными, и среди убитых много таких, без кого армии обходиться нелегко. В этот день погибли доблестный, но неосторожный Саймонс, Ганнинг из Королевских стрелков, Шерстон, Коннор, Гамбро и другие великолепные солдаты.
Эпизод, имевший место сразу после боя, в значительной степени лишил британцев плодов победы. К моменту эвакуации с горы наша артиллерия подтянулась и подготовилась к бою на Смит-Неке между двумя холмами, откуда просматривался противник, отходивший разрозненными группами по 50—100 человек. Лучшего случая использовать шрапнель невозможно и придумать. Однако в эту минуту из старой церкви на обратной стороне холма, которую буры весь день использовали в качестве госпиталя, выбежал человек с белым флагом. Возможно, он действовал добросовестно и просто хотел попросить снисхождения для следовавшего за ним санитарного отряда. Но чересчур доверчивый артиллерийский командир решил, что объявлено перемирие, и ничего не предпринимал в течение тех драгоценных минут, которые могли превратить поражение неприятеля в разгром. Неиспользованный шанс не повторяется. Двойная ошибка (стрельба по своим во время наступления и промедление в стрельбе по врагу при его отступлении) не позволяет нашим артиллеристам вспоминать об этом сражении с удовлетворением.
Тем временем в нескольких километрах от Талана-Хилл другая цепь событий привела к настоящему бедствию для наших небольших кавалерийских сил — бедствию, которое заметно уменьшило значение победы, добытой пехотой столь дорогой ценой. Сама по себе боевая операция, несомненно, была победоносна, однако засчитывать общий результат сражений дня определённо в нашу пользу затруднительно. Веллингтон утверждал, что его кавалерия всегда доставляет ему неприятности, и в британской военной истории нетрудно отыскать подтверждающие его высказывание примеры. И здесь наша кавалерия стала источником проблем. Гражданскому человеку достаточно описать этот факт и оставить военному аналитику определить виновных.
Рота конной пехоты (из состава полка Королевских стрелков) получила приказ сопровождать орудия. Остальные конные пехотинцы с частью 18-го гусарского полка (полковника Моллера) пошли в обход правого фланга в правый тыловой район врага. Если бы Лукас Мейер был единственным противником, такой бросок не вызвал бы никакой критики, но мы знали, что на Гленко находится несколько коммандо, и позволять кавалерии так далеко отрываться от прикрытия — значило подвергать её очень серьёзному и несомненному риску. Очень скоро превосходящие силы буров завлекли кавалеристов на пересечённую местность и атаковали. Был момент, когда наши кавалеристы могли перехватить инициативу, атаковав бурских всадников за холмом, но они эту возможность упустили. Сделали попытку отойти к основным силам, создав несколько оборонительных рубежей для прикрытия отступления, однако плотный огонь врага не позволил их удержать. Оказались заблокированными все пути, кроме одного, и он привёл кавалеристов в самое сердце другого коммандо врага. Не найдя выхода, отряд занял оборонительную позицию, одна часть — на ферме,
