— Какая чушь. Ведь это необходимо.
— Конечно. Ведь это будет только шутка.
— Ну, так почему же ты не хочешь сделать этого?
— А почему ты не хочешь?
— Слушай, он вернется прежде, чем мы покончим это дело. Смотри сюда. Видишь, под рукой у меня шиллинг. Орел или решка? Проигравший должен сказать другому резкость. Согласна?
— Отлично.
— Орел.
— Решка.
— О, Боже мой!
— Ты проиграла. А вот он как раз идет. Смотри же, не забудь.
К ним подошел официант и с торжественным видом поставил на стол гордость гостиницы — громадный зеленый стилтонский сыр.
— Превосходный стилтон, — заметил Франк.
Мод сделала отчаянную попытку сказать какую-нибудь резкость.
— Мне кажется, дорогой, что он не так уж хорош, — только и могла она придумать.
Это было немного, но впечатление, произведенное на официанта, было поразительно. Он повернулся быстро и ушел.
— Ну вот, ты его обидела, — воскликнул Франк.
— Куда он пошел, Франк?
— Жаловаться на тебя управляющему.
— Нет, Франк, серьезно? Я, кажется, выразилась слишком резко. Вот он опять идет.
— Ничего. Держись крепче.
К ним приближалась целая процессия. Впереди всех с широким, покрытым стеклянным колпаком блюдом в руках шел их толстый официант. За ним следовал другой, неся еще две тарелки с различными сортами сыра. Шествие замыкал третий официант. Он нес тарелку с каким-то желтым порошком.
— Вот, сударыня, не угодно ли, — предлагал официант суровым голосом. — Это горгонзольский сыр, вот здесь камамбер и грюйер, а это, сударыня, пармезанский сыр в порошке. Мне очень жаль, что стилтон вам не понравился.
Мод взяла кусочек горгонзольского сыру. Она чувствовала себя очень виноватой и не смела поднять глаз. Франк начал смеяться.
— Ты должна была отнестись нелюбезно ко мне, а не к сыру, — сказал он, когда процессия удалилась.
— Я сделала все, что могла. Ведь я же стала резким голосом противоречить тебе.
— О, это был настоящий взрыв гнева.
— Да, прежде чем он простит тебя, тебе придется извиниться перед господином Стилтоном. И едва ли он теперь более убежден, что мы не молодые. Ну ладно, дорогая, предоставь это мне. Мои воспоминания, которые он слышал, должны были убедить его. Если нет, то наше положение безнадежно.
Для Франка было, пожалуй, лучше, что он не слышал разговора, происходившего между толстым официантом и горничной, к которой последний питал некоторую склонность. У них были свободные полчаса обеда, и они делились впечатлениями.
— Хорошенькая парочка, ведь правда, Джон? — сказала горничная с видом знатока. — Лучшей у нас, кажется, не было со времени весенних свадеб.
— Ну, это ты, пожалуй, уж слишком, — заметил критически толстяк. — Хотя он вполне порядочный молодой человек и, кажется, очень неглупый.
— Чем же она-то тебе не нравится?
— Это дело вкуса, — сказал официант, — на мой взгляд ей следовало бы быть немножко полнее. И что у нее за вкус. Если бы ты видела, какую гримасу она состроила, когда я за обедом подал ей стилтонский сыр.
— Состроила гримасу, она? Ну вот, а мне она показалась такой добросердечной, любезной молодой барыней.
— Может быть она и добрая. Но вообще это довольно странная парочка. Хорошо, что они в конце концов повенчались.
— Почему?
— Потому что прежде они жили Бог знает как. Они в моем присутствии рассказывали такие вещи, что я краснел.
— Что ты говоришь, Джон?
— Я сам едва верил своим ушам. Ты ведь хорошо знаешь, что их свадьба была в прошлый вторник. В сегодняшней газете есть как раз объявление об этом. И что же, из их разговора я узнал, что они уже раньше путешествовали за границей.
— Не может быть, Джон!
— И жили совсем одни в какой-то гостинице в Швейцарии.
— Боже мой! Никогда больше не буду никому верить!
— Да, подозрительная парочка! А только я им покажу, что нам кое-что небезызвестно. Сегодня за обедом я непременно покажу им эту газету.
— Послужит им хорошим уроком! Просто невероятно. Вот и верь после этого людям.
Франк и Мод не спеша доканчивали свой обед, когда к ним тихо подошел их официант.
— Прошу прощения, сударь, вы не заметили этого в газете?
— Что такое?
— Вот здесь. Я думал, что вам, вероятно, будет интересно взглянуть на это.
Он приложил перед ними развернутую газету, указал пальцем нужное место и скромно удалился. Франк в ужасе смотрел на извещение о их свадьбе.
— Мод, твоя публика поместила в газете извещение.
— О нашей свадьбе?
— Ну, да. Вот оно, слушай! «Кросс — Сельби. 30 июня в церкви Св. Моники священником Джоном Тюдуэллем обвенчан Франк Кросс из Уокинга с Мод Сельби, старшей дочерью Роберта Сельби из Ст. Албанс». Господи Боже, Мод! Что мы теперь будем делать?
— Мне кажется, дорогой, беда невелика.
— Невелика? Да это просто ужасно!
— Ну пусть они теперь знают, не все ли равно?
— Но мои воспоминания, Мод! Путешествия по Тиролю? Гостиницы в Швейцарии! Каюты на океанских пароходах! Пресвятая матерь, вот влопался-то!
Мод расхохоталась.
— Милый мой, — воскликнула она. — Однако, по части конспирации ты также плох, как и я. Я вижу только один выход. Дай человеку полкроны, расскажи ему всю правду и не пробуй больше конспирировать.
Так позорно кончилась эта попытка, которую многие и раньше пробовали делать, и которая почти никогда не удавалась. Будьте поэтому осторожны, милые читатели и читательницы!
Глава VIII
Возвращение
Дни праздников прошли, и каждого из них ждали теперь обязанности жизни. Его ждала работа, ее — домашнее хозяйство. Они оба были рады перемене. Им было хорошо и весело на берегу моря, но начался сезон, нахлынула публика, и жизнь в гостинице стала утомительной. На Ватерлоской станции они сели на
