колеблясь пошел вперед, и нам ничего не оставалось, как следовать за ним.
Скалистое ущелье шло вверх; края его были сложены из огромных глыб вулканической породы и обильно обрамлены красными и черными силуэтами ламинарий, характерных для огромных океанических глубин. Тысячи прекрасных асцидий и иглокожих ярких радужных цветов и фантастических форм выглядывали из водорослей, среди которых также двигались необыкновенные ракообразные. Мы шли очень медленно, поскольку на больших глубинах вообще ходить непросто, а склон, по которому мы взбирались, был довольно крутым. Наконец, мы увидели то существо, которое искали, и вид его не сулил ничего хорошего.
Оно лежало, наполовину высунувшись из своего логова-впадины в груде базальта. Снаружи находилось около пяти футов покрытого шерстью туловища, и мы заметили, как его желтые глаза размером с блюдце, блестевшие словно агаты, задвигались на своих стеблях, когда животное заслышало наше приближение. Затем оно стало медленно выбираться из норы, извиваясь своим грузным телом, как гусеница. Один раз оно отодвинуло голову фута на четыре от камня, чтобы лучше нас рассмотреть, и в это время я заметил, что у него с обеих сторон шеи полосатые наросты, похожие на ребристые подошвы теннисных туфель. Что это такое, я не мог догадаться, но нам скоро на собственном опыте пришлось узнать, какую роль играли эти наросты.
Профессор стоял, выставив копье вперед, с выражением решимости на лице. Надежда добыть редкий образец заставила его позабыть про страх. Мы со Сканлэном вовсе не были так уверены в себе, но не могли покинуть старика, и заняли позиции по бокам от него. Понаблюдав за нами, чудовище начало медленно и неловко сползать вниз по склону, пробираясь среди камней по своей борозде. Время от времени оно поднимало свои глаза на стеблях, чтобы посмотреть, чем мы заняты. Приближалось оно так медленно, что мы считали себя в полной безопасности, поскольку всегда могли держаться от страшилища на приличном расстоянии. Мы и не подозревали, что находимся на волосок от смерти.
Без сомнения, само Провидение послало нам предостережение. Чудовище все еще неуклюже приближалось, когда из густых водорослей недалеко от нас вынырнула крупная глубоководная рыба и стала медленно переплывать ущелье. Когда она оказалась примерно посередине между монстром и нами, она вдруг как-то судорожно дернулась, перевернулась брюхом вверх и опустилась на дно ущелья. Вдруг каждый из нас почувствовал, что странная и очень неприятная судорога прошла через все тело, а колени сами собой подогнулись. Старик Маракот был столь же осторожен, сколь и смел: в мгновение ока он оценил положение и понял, что животное ему не добыть. Мы имели дело с существом, способным посылать электрические разряды, которые убивали намеченную жертву, и наши копья были так же бесполезны против него, как и против пулемета. Если бы рыба по счастливой случайности не отвлекла его огонь на себя, мы бы дождались, пока чудовище не оказалось достаточно близко и не разрядило бы в нас всю мощь своей батареи, что непременно стоило бы нам жизни. Мы пустились наутек, решив навсегда оставить в покое гигантского электрического слизня со дна морского.
Я описал далеко не все из тех ужасных опасностей, с которыми можно столкнуться на морских глубинах. Была там еще и hydrops ferox (водянка воинственная), как ее окрестил профессор. Это маленькая, красноватая рыбка, в длину чуть больше сельди, с широким ртом и грозным рядом зубов. При обычных обстоятельствах она неопасна, но пролитая кровь, пусть даже в самых ничтожных количествах, мгновенно привлекала ее, и тогда поранившейся жертве не было спасения: рои рыбок разрывали ее на куски. Однажды на угольных разработках мы видели настоящий кошмар, когда раб-углекоп имел несчастье поранить себе руку. В ту же секунду со всех сторон на него набросились тысячи рыбок, он упал навзничь. Тщетно он отбивался, тщетно его товарищи пытались отогнать хищниц кирками и лопатами. Нижняя часть его тела, не защищенная колоколом, исчезла у нас на глазах, растерзанная окружившим его живым трепещущим облаком. Только что мы видели человека, теперь перед нами была красная масса с выступающими белыми костями. А спустя минуту ниже талии остались лишь голые кости: на морском дне лежал наполовину обглоданный человеческий скелет. Зрелище было столь ужасным, что нам всем стало плохо, а невозмутимый Сканлэн просто упал в обморок, и мы с трудом дотащили его до дому.
Разумеется, не надо думать, будто все зрелища, которые представали перед нами, были мерзкими и отвратительными. Нам случалось наблюдать и удивительные, завораживающие явления. Однажды мы отправились на одну из излюбленных прогулок, которые мы уже частенько совершали без сопровождения атлантов, понявших, что нам более не нужна постоянная опека. Мы шли по знакомой равнинной местности, и вдруг видим, что со времени нашего последнего посещения здесь возникло огромное пятно из светло- желтого песка. Мы недоумевали, какое подводное течение или движение земной коры могло принести сюда этот песок. Внезапно, к полнейшему нашему изумлению, то, что мы приняли за песок, поднялось над дном и поплыло, легко колыхаясь, прямо у нас над головами. Это оказалась огромная плоская рыба, ничем не отличавшаяся, по наблюдениям профессора, от нашей маленькой камбалы, но выросшая до невероятных размеров благодаря тому, что обильно питалась в плодородном глубоководном иле. Она проплыла в темноте над нами — огромное, мерцающее, колышущееся желто-белое пятно — и больше мы ее не встречали.
Был еще один весьма неожиданный феномен, характерный для морских глубин — частые торнадо. Похоже, они представляют собой периодически возникающие подводные течения, которые появляются почти внезапно и производят ужасное действие, вызывая такие же разрушения, как ураганы на суше. Нет сомнения, что, не будь этих течений, наступили бы застой и разложение, как бывает при полной неподвижности. Данное явление природы, как и все остальное, имеет свою разумную необходимость, но ощущение от него отнюдь не из приятных.
Когда я в первый раз попал в такой водяной циклон, я прогуливался по дну с чрезвычайно милой девушкой, о которой уже упоминал, — с Моной, дочерью Манда. Мы находились в красивом месте, примерно в миле от Колонии, около насыпи, заросшей водорослями. Водоросли играли и переливались тысячами разнообразных цветов. Это был личный сад Моны. Она очень его любила. Здесь росли ламинарии, розовые серпулярии, пурпурные офиуры и красные голотурии. В тот день Мена показывала мне сад, как вдруг началась буря. Течение, подхватившее нас, было невероятно сильным, и нас не смыло лишь потому, что мы крепко держались друг за друга, спрятавшись за камнями. Я заметил, что несущийся поток был теплым, даже горячим;
это доказывает вулканическую природу течений — отголоска подводного извержения в дальней части океанического дна. Поток поднял грязь на огромной равнине, и свет померк в густом облаке ила. Дорогу назад найти было невозможно: мы потеряли всякое чувство направления, да и вряд ли смогли бы двигаться против течения. В довершение неприятностей медленно увеличивающаяся тяжесть в груди и затрудненность дыхания свидетельствовали, что запас кислорода подходит к концу. Но когда смерть оказывается совсем рядом, человеком овладевает сильная первобытная страсть к жизни, заглушающая другие чувства.
Именно тогда я понял, что люблю свою нежную спутницу, люблю всем сердцем и душой. Сколь загадочна, непостижима любовь! Сколь неподвластна рассудку! Я любил в Моне не лицо или фигуру, хотя они и были прелестны. И не голос, хотя более музыкального голоса мне в своей жизни слышать не доводилось. И не ее быстрый и деятельный ум. Нет, было нечто в глубине ее темных мечтательных глаз, в самой глубине ее души, так же как и моей, что роднило нас на все времена. Я протянул руку и сжал ее ладонь. Я узнавал мысли Моны лишь по выражению ее чувственного лица. Ее взгляд говорил, что она прочла мои мысли и чувства, и прекрасные ланиты моей возлюбленной покрылись румянцем. Смерть рядом со мной не страшила ее, и сердце мое учащенно забилось.
Но нам не было суждено умереть. Хоть мне и казалось, что колпаки наши не пропускают звуков, однако на самом деле некоторые воздушные колебания легко проникали сквозь них или же своим воздействием создавали аналогичные колебания внутри. Мы услышали громкое биение, гулкий звон, как будто вдалеке били в гонг. Я не понимал значения этих звуков, но у моей спутницы не было сомнений. Держа мою руку, она поднялась из-за нашего укрытия и, внимательно прислушавшись, приникла ко дну, а затем стала двигаться против течения. То было бегство от смерти, потому что ужасная тяжесть в груди становилась все невыносимее. Я видел, как милые глаза Моны с тревогой вглядывались в мое лицо, и с трудом брел вслед за нею. Судя по ее движениям, запас кислорода у нее был израсходован меньше, нежели у меня. Я держался, сколько позволяла природа, а затем перед глазами у меня все поплыло, я выбросил вперед руки и упал без чувств.
Очнувшись, я увидел, что лежу на своей кровати во дворце атлантов. Старик-жрец в желтых одеждах
