– Тихо. Я постараюсь отвлечь ее, – Агамемнон сделал еще пару мягких шагов к кровати.
– А если она все же укусит? – неподвижность тела царевича и неестественный голос заставили этот вопрос прозвучать особенно зловеще.
– Яд распространяется по крови очень быстро, ты умрешь через минуту или меньше. Или…
– Вот именно, «или», – прервал его Пирр, скосил глаза в сторону сгрудившихся у двери «спутников». – Эй, кто с оружием? Ты, Энет… Нет, Лих. Лих!
– Командир?
– Если прикажу, отрубишь мне руку у плеча – быстро, одним ударом. Ты меня понял?
Замешательство, пауза, заполненная тяжестью тишины.
– Понял? – прохрипел Пирр. Леонтиск с ужасом увидел, что змея на его руке снова пошевелилась. Коршун тоже это заметил.
– Да, – быстро произнес он, облизнул пересохшие губы. Сделал шаг вперед, и еще раз сказал, уже тверже:
– Да.
– Надеюсь, этого не потребуется, – едва слышно прошептал доктор Агамемнон, приближаясь к кровати с вытянутой вперед рукой. Лих тоже подошел ближе, вынув меч. Глаза у него, заметил Леонтиск, были совершенно безумные.
На мгновение в комнате воцарилась жуткая тишина. В окно со двора влетали звуки разговоров и блеяние козы.
– Да поможет мне Асклепий, Афина, Зевс и другие великие боги! – пробормотал старый лекарь, приблизившись вплотную к кровати, на которой неподвижной куклой лежал наследник спартанского престола.
Змея, почувствовав движение, резко подняла голову. Все оцепенели.
– А-ах! – лекарь резко бросился вперед, выбросив руку. Ткань частично соскользнула, закрыв руку Пирра и змею. Затем полотно вздыбилось под резкими судорожными ударами.
Поднялся дикий гам.
– Есть, держу! – закричал Агамемнон, неловко комкая ткань.
– А-а-а, проклятье! – заорал царевич, вскакивая на кровати. Змеи у него на руке не было.
– Укусила? Укусила? – метался, потрясая мечом, Коршун.
– Где змея? – орали все.
– Укусила?
– Не-ет! Где змея? – Стоя на постели прижавшись спиной к стене, Пирр шарил над головой, нащупывая висевший над кроватью меч. Склонившийся над простынями лекарь заслонял ему обзор.
– У меня!
Агамемнон оторвал от кровати энергично трепыхавшийся у него в руках сверток. Похоже, ему никак не удавалось толком его завернуть. И не удалось. Темная голова змеи показалась из скомканного холста, дернулась в сторону руки старика. Тот инстинктивно вздрогнул, но тут же перехватил другой рукой. Однако этого мгновения гадине хватило, чтобы освободить еще пядь гибкого тела. Молниеносно изогнувшись, она впилась лекарю в запястье.
– А-х-х! – взвизгнул старик, встряхнул руками, чтобы сбросить рептилию наземь, но она с демоническим проворством оплела его запястье и скользнула по предплечью выше, в рукав. Истерично дергаясь и крича, Агамемнон принялся свободной рукой комкать на себе одежду, пытаясь изловить скользкого гада. Пирр, Энет и еще кто-то бросились к нему на помощь, но лекарь отступил назад, крича:
– Нет! Не подходите! Не подходите! Я сам…
Змея трепыхалась где-то у него под мышкой.
– Руку, старый, руку давай! – завопил Лих, сверкая клинком.
– Поздно, – прохрипел старик. – Она уже укусила… За тело. Я мертв. Дайте нож, живо!
– Нож! Нож!
Все лихорадочно протянули руки к поясам, но нож оказался только у Феникса. Подскочив к старику, он прокричал:
– Куда бить? Где эта падаль?
Определить, что происходит у доктора под двумя хитонами, было невозможно, к тому же он не прекращал извиваться и комкать одежду руками.
– Дай сюда… – тут старого лекаря скрутила первая судорога, он промахнулся рукой мимо протянутого Фениксом ножа, согнулся пополам, затем рухнул на колени.
– Да-ай! – прошипел он через стиснутые зубы. Феникс с выражением полного ужаса на лице вложил ему в руку нож и поспешно отступил назад.
– Агамемнон, старина! – вскричал Пирр, спрыгивая с кровати.
Скрежеща зубами, старик скрутил ткань хитона на животе, полоснул ножом. Его начали бить конвульсии, с каждым мгновеньем все более жестокие. Глаза доктора закатились, но он вслепую продолжал полосовать себя в районе живота. Между скрюченными пальцами проступила кровь, стремительно пропитала ткань одежды. Стриженый затылок старика мелко дергался, изо рта вырывался сдавленный вой. Леонтиск закрыл глаза: смотреть на эту жуткую агонию было невыносимо.
