– Благодарю. Мне стало намного легче, государь, – к Леотихиду вернулась привычная ирония.
В этот момент за стенкой раздался грохот и приглушенная возня.
– Что это? – царь настороженно оглянулся на шум.
– Думаю, сюрприз. Сейчас узнаем, – с непроницаемым лицом отвечал младший брат.
Спустя несколько мгновений дверь распахнулась, и в приемную шагнул Полиад.
– Государь, – начальник телохранителей коротко, по-военному поклонился Эвдамиду, затем повернулся к Леотихиду. – Твои подозрения подтвердились, командир. Тащить его сюда?
– Давай, – кивнул элименарх. Черты его лица ожесточились.
Полиад вышел и вскоре вернулся, втащив за шиворот невысокого человека, закрывавшего голову руками и, судя по всему, насмерть перепуганного. От мощного толчка несчастный полетел на колени, стукнулся головой о стену и скорчился, всхлипывая, на полу.
– Что за… Что здесь происходит? – прошипел Эвдамид, вглядываясь в распростертого человечка. – Это… это же твой секретарь, Леотихид?
– Бывший, – охотно кивнул элименарх. – Я его уволил. Только что.
– Он оборудовал себе комнатку вот за этой стеной, – Полиад взмахнул рукой. – Тут где-то есть отверстие, через которое прекрасно слышно все, что говорится в приемной. И как дверцу замаскировал, паразит… Мы бы в жизни не обнаружили эту каморку, если бы ты не приказал следить за ним. А так взяли его с поличным, – сидел, прижавшись ухом к дырке, собака!
Полиад от души пнул Леарха носком армейского сапога-эндромида. Секретарь жалобно взвизгнул.
– Проклятье! – тихо проговорил Эвдамид, бледнея еще сильнее. – Я приходил к тебе, думал, что здесь можно разговаривать более безопасно, чем на моей половине… А теперь… Все-таки предчувствие меня не обмануло.
В приемной повисла зловещая тишина. В этот момент дверь снова открылась и на пороге появилась мощная фигура Демарата, «спутника» старшего Агиада.
– Государь, – Демарат покосился на скрючившегося на полу шпиона. – Все собрались для процессии… Эфоры, геронты, полемархи, все… Ждут тебя.
Эвдамид бросил на брата взгляд, в котором было все: приказ, угроза, просьба и тревога. Элименарх едва заметно кивнул – «я разберусь с этим».
– Хорошо, идем, – царь решительно кивнул и, шелестя «божественным» одеянием, вышел прочь.
– Полиад, – резко обернулся Леотихид к начальнику охраны. – Крысу – в подвал. В комнату для особых гостей. Пошли кого-нибудь найти Харета, пусть явится со своими «инструментами». Если эта птичка в течение следующих двух часов не запоет, нас, подозреваю, ждут ба-альшие неприятности.
– Запоет! – усмехнулся Полиад. – Наш Харет, может, и не такой мастак, как Горгил, но дыбой и клещами работает филигранно. А если начинает экспериментировать, то в любом твердолобом фанатике просыпается талант рассказчика…
Леарх, услышав это, громко, в голос, зарыдал.
– А этот, сдается мне, не фанатик, – удивленно поглядев на него, пробормотал Полиад.
Спустя полтора часа Леотихид и его верный соратник вышли из «комнаты для особых гостей», как они называли между собой камеру пыток, и начали восхождение на поверхность земли. Элименарх потряс головой, чтобы прогнать все еще звеневшие в ушах вопли злосчастного соглядатая, одновременно шаркая сандалиями по ступеням, чтобы счистить налипшую на подошвы кровь.
Пойманный с поличным шпион был готов расколоться сразу, а, увидев инструментарий и зверскую физиономию Харета, заплечных дел мастера Агиадов, и вовсе впал в истерику. Леотихид приказал пытать шпиона не для получения признания, а так, для удовольствия. И не пожалел об этом. Из проведенных в подземелье полутора часов полчаса были заполнены банальными криками, просьбами о пощаде и рыданиями, зато оставшийся час содержал искренний рассказ о взаимоотношениях Леарха с эфором Анталкидом и подлинную историю службы шустрого любителя мальчиков у младшего Агиада. Некоторые из последних бесед с эфором памятливый шпион пересказал почти дословно. Выслушав эти откровения, молодой стратег не смог справиться с накатившим бешенством и приказал Харету раскаленными щипцами вырвать у подлой крысы нос и мужской признак, отрубить пальцы на обеих руках и раздробить колени. Сам Леотихид сел в сторонке и с удовольствием наблюдал за работой палача и судорогами извивающегося в пыточном станке Леарха. К сожалению, у элименарха не было времени, чтобы досмотреть до конца это увлекательное действо – необходимо было предпринять кое-какие действия, чтобы расстроить гнусные козни эфора. Палачу Леотихид приказал по окончании процедур запереть шпиона в одной из множества пустующих темниц и следить, чтобы тот раньше времени не отбросил копыта. Стратег собирался использовать Леарха, когда придет время пообщаться с эфором Анталкидом поближе.
Лестница казалась бесконечной, сдавившие ее с обеих сторон каменные стены источали могильную стынь.
Но даже этот холод не мог остудить бушевавших в груди Леотихида ярости и стыда. Анталкид! Поганый свин столько времени был посвящен во все его тайны, вставлял палки в колеса секретным планам, и потешался над ним, как над неразумным щенком! А он-то, дурак, воображал себя страшно умным и могущественным, в то время как являлся всего лишь одной из марионеток в театре добродушного толстяка- эфора. Боги, какой стыд! Анталкид мог погубить его в любой момент, но почему-то не воспользовался ни одной из предоставлявшихся ему возможностей. Леотихид похолодел. Неужели подлый жирный хорек надеялся, что Леарх никогда не попадется, собирался вечно быть тайным кукловодом честолюбивого молодого стратега? Или… или Леарх не единственный в его окружении, кого прибрал к рукам вездесущий интриган? Но кто еще? Проклятье, уж не…
Абсурд!
Усилием воли Леотихид подавил грозивший вырваться из-под контроля приступ подозрительности. Нет, Арсиона не может быть шпионом, и Полиад тоже. В своих лохагах элименарх был уверен полностью, а остальные «белые плащи» не были посвящены в тайную деятельность младшего Агиада, являясь простыми исполнителями. Значит, если у Анталкида и есть на крючке кто-то из слуг или стражников, то персона незначительная и Леарха заменить неспособная. А раз так, можно спокойно проводить сегодняшнюю акцию,
