– Пирра. Сына царя Павсания. Моего военачальника, повелителя и… брата.
– Сколько ему было тогда?
– Девять. Он на год старше Леотихида, братца Эвдамида. Пирр Эврипонтид… он уже тогда был не такой как все: сбитый, пропорциональный, какой-то … законченный, что ли… Не мальчик, не отрок даже, но уже воин. А его лицо! Прямой, мужественный, почти перпендикулярный земле нос, миндалевидные глаза, пылающие огненной желтизной, резко очерченные, нервные, темные губы. И волосы – длинные, откинутые за уши, вьющиеся, пепельно-черные…
– Ого! – Эльпиника захлопнула раскрывшийся от удивления рот. – Не каждый поэт любимую так опишет, как ты этого спартанского царевича…
– И тем не менее я не могу передать и десятой доли того, что почувствовал тогда, на пыльном плацу лакедемонской военной школы…
Они стояли друг против друга. Сильные, смуглые, мужественные, почти одинакового роста, они были очень похожими, но в то же время совершенно разными. Как капля смолы и капля крови.
– По какому праву ты вмешиваешься в ход Круга Братства, эномотарх? – черные брови Эвдамида сурово сошлись к переносице.
– Прости, ирен. Насколько я помню, ты объявил, что любой из эномотархов может взять этого «птенца» в свое братство. Так что мои права на афинянина не меньшие, чем у Леотихида.
– Чего же ты раньше молчал? – взорвался Леотихид, гневно всплеснул поврежденной рукой, ойкнул и схватил ее здоровой. Стоявшие за его спиной «птенцы» поддержали своего эномотарха криками.
Эвдамид молча посмотрел на брата, затем перевел вопрошающий взгляд на Пирра. Тот встряхнул головой, пожал круглыми бронзовыми плечами:
– Ничего не намерен объяснять. Повторю: я считаю, что, как эномотарх, имею такие же права на новичка. Надеюсь, что тебе, ирен, расположение к брату не помешает принять справедливое решение.
Для девятилетнего отрока это был тонкий ход. Эвдамид на мгновение смутился, опустил взгляд, заколебался. Потом, придя к решению, кивнул большой головой, неприязненно глянул на возмутителя спокойствия.
– Хорошо, будь по-твоему, сын Павсания. Если ты считаешь, что я не могу в этой ситуации рассудить правильно, выслушаем мнение человека постороннего, не имеющего своего интереса. Пусть скажет Леонид, третий эномотарх вашего лоха, равный вам по званию и правам.
Леотихид, по-видимому, не ожидал такого решения. Его скуластое лицо сморщилось в недовольной гримасе:
– Боги! Да что может сказать этот тронутый? – прошипел он, но тут же был вынужден замолчать под угрожающим взглядом старшего брата.
– Пусть скажет Леонид! – закричали со всех сторон.
Пирр промолчал. Темные губы Эврипонтида растянула кривая усмешка, как будто говорящая, что он не подчинится никакому суду, если решение будет не в его пользу.
В рядах «птенцов» возникло движение. Леонтиск тоже захотел глянуть на человека, от решения которого, возможно, зависела вся его будущая жизнь. Сейчас юный афинянин молил богов об одном: чтобы верх взял его смуглолицый заступник. Попасть в эномотию Леотихида после всего случившегося было бы весьма и весьма нежелательно.
В круг вышел стройный парнишка, по виду – ровесник Пирра и Леотихида. Его вполне заурядное, простоватое лицо оживляли необыкновенные глаза – глубокие и мечтательные. Речь Леонида была краткой:
– Вопрос о первенстве и преимуществе двух моих товарищей друг перед другом спорен. Я ни одному из них не могу присудить первенства. Считаю – только бессмертный сможет решить вопрос, не вызвав ничьей обиды. Поэтому предлагаю передать спор суду Арея.
Вокруг возбужденно загалдели. Леонтиск видел, что братья – Эвдамид и Леотихид переглянулись. А Пирр поднял руку и воскликнул:
– Да будет так! Я согласен предстать суду Ареса-меченосца. И чтобы не иметь преимущества перед раненым противником, буду, как и он, биться левой.
Взоры всех обратились на Леотихида.
– Я согласен! – одарив Леонида испепеляющим взглядом, рыжий эномотарх решительно шагнул вперед.
– Железные мечи! Железные мечи! – закричали «птенцы».
Эвдамид недовольно нахмурился, покачал головой, с сомнением поглядел на брата. Затем, повернувшись к стоявшему неподалеку крупному и рябому отроку, бросил:
– Принеси махайры, Энет!
– Есть.
Через минуту ритуальные мечи с плавно изогнутыми лезвиями были в руках противников-эномотархов. Леонтиск, впрочем, заметил, что мечи не заточены. Вероятно, это было сделано для того, чтобы в спорных поединках никто не был убит или серьезно ранен.
– Аой!
Пирр играючи прокрутил в воздухе блестящую «мельницу», затем пропустил меч вокруг кисти. Леотихид в ответ на эту демонстрацию только усмехнулся и что-то процедил сквозь зубы. Сердце Леонтиска запрыгало от волнения, он и не заметил, как оказался на ногах и смешался с толпой, плотным живым кольцом окружившей площадку боя.
Мальчишки бросились в схватку одновременно. Стройные дуги мечей замелькали, зазвенели, загудел
