Кэролайн подумывала сообщить обо всем матери уже после бракосочетания, но решила, что поступить так будет слишком жестоко. Однако сейчас ей уже начинало казаться, что это было бы меньшим из двух зол.
Дочь напряглась, когда мать наконец затушила сигарету в керамической пепельнице и подняла на нее ледяной взгляд синих глаз.
– Брак – это твоя идея, Кэрри? – холодно спросила она. – Или его?
– Его, конечно, – с удовольствием сообщила Кэролайн.
Она была на седьмом небе от счастья, когда возлюбленный сделал ей предложение, едва узнав о ребенке. Поскольку поняла, что Тадео действительно любит ее, а не просто приятно проводит с ней время.
Мать всегда говорила, что дела красноречивее слов. А брак, с точки зрения Кэролайн, был неотъемлем от любви и готовности взять на себя обязательства. Тадео нужны не только красивые личико и тело, как не уставала повторять мать, имея в виду своих прежних поклонников.
Кэролайн спрашивала себя: не заключались ли все беды матери в том, что она считала, будто мужчин ослепляла ее внешность и ни один их них не любил ее как личность? В молодости Джоан была поразительно красива – с длинными белокурыми волосами, сливочно-белой кожей, огромными синими глазами, полными губами и телом, просто созданным для греха. Дочь искренне считала себя лишь бледным подобием матери в этом возрасте.
Время, однако, не пощадило Джоан Лэнг. Непрерывное курение состарило кожу, а горести превратили некогда соблазнительный рот в тонкую бледную полоску. Красивые длинные волосы были безжалостно острижены и уже начинали седеть. Мать Кэролайн принципиально не переступала порога парикмахерской и не пользовалась косметикой. И на взгляд дочери, была слишком худой, живя на одних сигаретах и кофе.
– Полагаю, ты, будучи безнадежно романтичной особой, даже не думала об аборте, съязвила Джоан.
В этот момент Кэролайн ее почти ненавидела.
– Мне это и в голову не приходило, – с негодованием сказала она. – Я люблю Тада, мама. Всем сердцем!
– Нисколько не сомневаюсь, дорогая, – подхватила Джоан, хотя ее взгляд по-прежнему оставался циничным. – Иначе почему бы еще умная девушка стала спать с мужчиной, не предохраняясь? Но мне интересно, почему он на это пошел?
О, Кэролайн ни за что не сказала бы, что потеряла голову, едва увидев Тадео, и тут же поддалась на страстные уговоры. А уж в своем полном безрассудстве не призналась бы и под пыткой. Той первой ночью она обманула Тадео, не желая, чтобы он останавливался ни на секунду и искренне веря, что время для нее безопасное.
Но оно вовсе не было безопасным. Когда в конце поистине чудесной недели не начались месячные, Кэролайн не встревожилась. Но когда этого не случилось и спустя еще две недели, а тест на беременность дал положительный результат, она побоялась сказать всю правду и поведала Тадео лишь то, что в одну из первых безумных ночей забыла принять таблетку. Она вовсе не пыталась таким образом женить на себе молодого человека. Просто проявила невероятную глупость.
Но он так чудесно воспринял ее исповедь. И ни капли не злился. Успокаивал и гладил Кэролайн по волосам, когда она расплакалась. Остался спокойным и серьезным, когда Кэролайн сказала, что не знает, как теперь поступить.
– Не беспокойся, та paloma, – прижимая ее покрепче, пробормотал Тадео. Он всегда называл ее так, голубкой. – Мы поженимся сразу же, как только удастся все устроить. Но не будем устраивать пышную свадьбу. И медового месяца, боюсь, не получится. Сейчас у меня нет для этого времени.
Лишь изредка она чувствовала себя виноватой из-за того, что обманула Тадео, но никогда – в его объятиях.
Чувствовала она себя немного виноватой и сейчас. Не перед Тадео. Перед матерью. Она, должно быть, очень обижена, что ее до сих пор держали в полном неведении.
Но оправдываться Кэролайн не собиралась. Как и отступать. Стоит проявить малейшую слабость или неуверенность – и Джоан Лэнг вцепится мертвой хваткой.
– И чем же твой будущий муж зарабатывает себе на жизнь? – отрывисто спросила мать.
– Он издатель. Это семейное предприятие, которое основал в начале века его прадед, разбогатевший на торговле зерном. Они занимаются в основном учебной и научной литературой. Как и во всех остальных начинаниях, им и здесь сопутствовал успех. Тад открывает филиал здесь, в Лондоне.
– Какой предприимчивый, – протянула Джоан. – И где ты познакомилась с этим… Тадом? Судя по всему, он не похож на обычных твоих поклонников.
– Он пришел к нам в «Дайджест», чтобы дать объявление об открытии своего офиса, – рассеянно сказала Кэролайн, с отчетливостью вспоминая тот теплый летний вечер, всего два месяца назад, когда, подняв взгляд от картотеки, заглянула в невероятно выразительные черные глаза незнакомца.
– Каково же его полное имя? – кисло спросила Джоан. – Этого процветающего издателя и бизнесмена Тада, который сделал ребенка моей дочери, но не осмеливается предстать передо мной лично?
– Он хотел познакомиться с тобой, – встала на защиту возлюбленного Кэролайн. – Это я настояла на том, чтобы сначала поговорить с тобой наедине.
– Вот как?
– Да, так. Его полное имя Тадео Касарес, ответила она, думая о том, какая это хорошая, достойная фамилия. Тадео рассказывал о множестве поколений своих славных предков, среди которых были и воины, и поэты.
– Он испанец? – ужаснулась Джоан. Реакция матери застала Кэролайн врасплох.
– Нет… аргентинец. Он родился в Кордове. Но прекрасно говорит по-английски, – поспешно объясняла
