Двойная игра

этому не бывать.

Mилфонт. Чему не бывать?

Синтия. Нашей свадьбе.

Mилфонт. Отчего?

Синтия. Сердце подсказывает, что не бывать, — потому что мы оба того хотим. Каждый из нас мчится к финишу скачки и мешает другому. Уж поверьте: когда обе стороны в таком единодушном согласии, дело не может кончиться добром. Если двое идут рука об руку, то как можно о них сказать, что они встретятся? Мы словно пара гончих на сворке, что не могут настичь лань, мешая друг другу. Мы слишком близки, потому-то нам и не суждено соединиться.

Mилфонт. Гм… Сравнение мне нравится… Брачный союз — лань, которую мы преследуем; но, может быть, нам кажется, что мы ее гоним, а на самом деле мы ее уже настигли?

Синтия. Ну да, можно схватить: вот, я беру вас за руку… Но у вас неверная посылка: ведь если что нас разъединяет, так только наши собственные страхи.

Mилфонт. А что если нам сейчас, сию минуту, ускользнуть из этого дома и пожениться, отбросив все рассуждения, колебания и страхи? К черту приданое и наследство, дарственные и завещания!

Синтия. Да, да, что нам до них? Ведь мы женимся по любви.

Mилфонт. По любви, по самой злодейской, скажем прямо, любви!

Синтия. А кто не сумеет прожить на проценты с любви, заслуживает того, чтобы умереть в канаве. Так вот, торжественно вам обещаю, что невзирая на свой дочерний долг, на все соблазны, на возможное ваше непостоянство или мою собственную ветреность…

Mилфонт.…опрометчиво и своевольно сбежите сей же час и обвенчаетесь со мною.

Синтия. Не торопитесь!.. Обещаю, что не выйду ни за кого другого.

Mилфонт. Это какое-то отрицательное согласие. Так вы не отваживаетесь на сумасбродство?

Синтия. Я отважилась бы, не будь вы так уверены в успехе своей интриги. Но уж раз я решилась полюбить мужчину, не обладающего презренным капиталом, то он должен мне хотя бы доказать, что у него довольно ума. А потому обезоружьте леди Трухлдуб, как вы похвалялись, и заставьте ее дать согласие, и тогда…

Mилфонт. Я сдержу свое слово.

Синтия. А я — свое.

Mилфонт. Уже восьмой час, и с восьмым ударом кончится ее владычество, разве что сам сатана явится ей на помощь in propria persona[48].

Синтия. А если сатана в самом деле явится и ваш замысел потерпит неудачу?

Mилфонт. Разве можно в это поверить?

Синтия. Так вот, если вы мне с непреложностью докажете, что это был сам сатана, то я соглашусь на бегство — единственный выход. Если же неудачу можно будет приписать случайности, невезению или несчастливому расположению звезд, словом — чему бы то ни было, но не вмешательству самого сатаны, то я буду непреклонна. Единственно, могу подтвердить, — я сдержу обещание и ради вас буду жить в девичестве.

Mилфонт. Но ради самой себя вы не захотите умереть в девичестве, а стало быть, я могу надеяться.

Синтия. Тсс, вот моя мачеха и с нею ваш приятель Беззабуотер. Им незачем видеть нас вместе.

Расходятся в разные стороны.

Входят Беззабуотер и Леди Слайбл.

Леди Слайбл. Клянусь, мистер Беззабуотер, вы просто прелесть! Из вас так и сыплются любезности, а ничто меня так не трогает, как любезности. Что ж, я отдаю вам должное, а потому заявляю во всеуслышание, что никто не мог завоевать моего расположения в большей степени, чем вы. Да, я признаюсь не без краски смущения, что вы потрясли, так сказать, самый фундамент моей добродетели. И уж поистине, если мне удастся устоять против ваших домогательств, клянусь, я до конца дней буду гордиться собою.

Беззабуотер (вздыхая). И презирать меня.

Леди Слайбл. Менее, чем кого бы то ни было из мужчин, — порукою моя непорочность! Вот вы уже заставляете меня давать клятвы. Да поддержит меня чувство благодарности, если я дрогну перед необходимостью смиренно признаться в готовности подавить заветные свои чаяния ради самой особы и достоинств столь учтивой особы, утонченность каковой требует, разумеется, большего, чем в состоянии выразить моя безыскусная речь…

Беззабуотер (плаксиво). Во имя неба, мэдем, вы уничтожаете меня своею добротой!..

Язык ваш довершил победу ваших глаз,
И ваш поклонник бедный впал в экстаз.

Леди Слайбл. Ах, это очаровательно!

Беззабуотер (плаксиво). Ах, зачем вы так прекрасны, так чарующе прекрасны! Позвольте мне прирасти здесь к земле и полюбоваться этою ручкой! Позвольте мне прижать ее к сердцу, к трепещущему моему сердцу! Учащенный его ритм передастся этим жилкам и пробудит биение ответной страсти. (В сторону.) Уф! Я уже исчерпал весь запас вздохов, долго ли еще она будет кочевряжиться?

Леди Слайбл. О, сколько страсти и утонченности, — просто слушать невозможно. Я боюсь за себя и вынуждена вас покинуть.

Беззабуотер. Вынуждены меня покинуть! Мне легче умереть — пусть оборвется эта плачевная жизнь и пусть я испущу дух у ваших ног! (В сторону.) Я кажется повторяюсь, но что поделаешь.

Леди Слайбл. Поистине я тоже изнемогаю. О моя добродетель! Неужели она отступится от меня? Могу ли я отрицать, что вы вызвали трепет моего сердца?

Беззабуотер. Возможно ли быть столь жестокой?

Леди Слайбл. О встаньте, умоляю! Я не буду слушать, пока вы не встанете. Зачем так долго стоять на коленях? В самом деле, я не заметила раньше — была так взволнована. Так вот, чтобы вы знали, сколь многого добились, я вам скажу, что если бы сэр Пол отошел в лучший мир, ни один мужчина кроме вас не стал бы моим вторым избранником.

Беззабуотер. О небо! Нет, мне не пережить этой ночи без вашего благоволения!.. Что со мной — я лишаюсь чувств, влага струится по лицу, хладный смертный пот изливается из всех пор и заутра этот поток смоет меня из вашей памяти и зальет мою могилу.

Леди Слайбл. О вы одержали победу, милый, нежный, трогательный человек, вы одержали победу! Надо иметь мраморное сердце, чтобы сдержать рыдания и устоять перед столь душераздирающей речью. (Плачет.)

Беззабуотер. Благодарение небу, она самая душераздирающая из всех, что я произнес за свою жизнь. О!.. (В сторону.) Только бы не расхохотаться.

Леди Слайбл. О я отдаюсь вашим неотразимым объятиям!.. Скажи, мой дорогой, мой изнемогающий, — когда, где, как? Ах, вот сэр Пол!

Беззабуотер. Черт побери, сэр Пол! Не появись он, я… я так возбужден, что у меня нет слов. Все сказано в записке. (Дает ей записку.)

Уходят.