уничтожила более древнюю сушу, Берингию-II, которая возникла в эпоху не последней, а предпоследней регрессии, отступления моря.
«Существование на противоположных склонах Берингова моря отчетливо выраженных подвидов указывает, что разрыв прежде единого ареала исходных для них видов произошел не в последнюю регрессию, а в предпоследнюю. Подтверждение такой точки зрения мы находим в характере рельефа дна Берингова моря. На геоморфологической схеме дна этого моря мы не можем проследить непосредственную связь подводной долины палео-Анадыря с палео-Юконом: обе подводные долины срезаны линией сброса выше места слияния их между собой. Тем не менее связь между этими реками должна была существовать в одну из фаз регрессий, так как в противном случае остается совершенно необъяснимой тесная генетическая связь подвидов на противоположных склонах Берингова моря. Разрыв этой связи, вызванный провалом дна Берингова моря, именно в фазу предпоследней трансгрессии или в конце фазы предпредпоследней регрессии, хорошо объясняет образование отчетливо выраженных подвидов чукучана, которые в фазу последней регрессии, когда Анадырь и Юкон были разобщены, не могли войти в соприкосновение друг с другом», — пишет Линдберг.
Более того, на основании анализа той же ихтиофауны Линдберг приходит к выводу о том, что «потопу» наших дней, связанному с таянием льдов и окончанием ледникового периода, и предшествующему «потопу» (предпоследней трансгрессии), уничтожившему Берингию-II, более древний мост суши между Старым и Новым Светом, по которому расселялись не даллии, а чукучаны, предшествовал еще один, более грандиозный «потоп»!
Изо всей разнообразной и богатой фауны этого района (а она, безусловно, когда-то была таковой!) помимо «тундровой» даллии сохранились только три вида: хариус, щука и чукучан (гольян не в счет, это пришелец «после потопа»). Все эти три вида в настоящее время известны главным образом в верховьях рек — или способны, как щука, проникать в верховья рек. А это, по мнению Линдберга, «дает основание предположить, что отсутствие в реках северной части Тихого океана рыб, экологически связанных исключительно с равнинными участками рек, было обусловлено еще более грандиозной по размеру трансгрессией, чем предпоследняя. Эта трансгрессия, которую мы будем в дальнейшем называть предпредпоследней, должна была уничтожить целиком всю фауну равнинных участков рек и не отразиться гибелью лишь на тех видах, которые нашли себе убежище в верховьях рек, или же на тех, для которых верховья рек всегда являлись характерными биотопами; к последним относятся хариус и чукучан, к первым — щука».
Первый берингийский форум
К этим выводам Линдберг пришел в конце сороковых — начале пятидесятых годов, анализируя ихтиофауну рек Тихого океана. Но насколько выводы специалиста по рыбам приемлемы для других зоологов? Ботаников? Гляциологов? Геологов? Словом, всех, кто может сказать свое веское «да» или «нет» гипотезе о существовании Берингии.
До середины шестидесятых годов специалисты в разных областях знания, говоря словами Тура Хейердала, «копались в своих ямках», обсуждая существование моста между Азией и Америкой с позиций своей науки. Назревала необходимость всем специалистам собраться вместе и обсудить проблему Берингии, так сказать, «за круглым столом». И такой «круглый стол» был собран на седьмом конгрессе Интернациональной ассоциации по изучению четвертичного периода в августе — сентябре 1965 года в Колорадо (США). Берингии был посвящен специальный симпозиум, участниками которого были ученые различных специальностей из разных стран, в том числе и из Советского Союза.
Два года спустя Стенфордокий университет в Калифорнии издал почти пятисотстраничный том, где были собраны доклады 27 авторов, выступавших на конгрессе в связи с Берингией. На суперобложке этого издания, носившего название «Берингийский мост суши», изображены контуры Азии и Америки, мамонты и бизоны, переходящие сухопутный мост между континентами, и человечки, преследующие животных, — первые американцы, «берингийские колумбы».
Душой и главным инициатором издания, которое сыграло огромную роль в становлении новой научной дисциплины — берингиологии, посвященной затонувшей земле, был Дэвид М. Хопкинс, сотрудник Геологического управления США, прекрасный геолог, отличный организатор и живой, полный энергии человек.
«Когда восемнадцать лет назад меня задержала непогода в поселке Уэйлс, я внимательно разглядывал легкий туман, как дым, нависший над бурным Беринговым проливом, и думал, что кто-то в этот неспокойный день прокладывает сквозь ветер свой путь на азиатском берегу, чтобы принять участие в моих поисках следов прошлого. Недалеко от меня возвышался торфяной холм, куча отбросов, оставленная многими поколениями эскимосов, живших на западной оконечности Северной Америки, сзади меня возвышался мыс Принца Уэльского, изборожденный старыми глетчерами, изрезанный вечными ударами волн. Может быть, кто-нибудь в эти мгновения прячет от сырого тумана свои записи, сделанные буквами русского алфавита, сидя на крутом берегу мыса Дежнева — восточной оконечности Сибири или на эскимосском кладбище в Уэлене — самом восточном поселке Сибири», — писал Хопкинс в сборнике «Берингийский мост суши».
Встречи с советскими коллегами состоялись у Хопкинса, этого замечательного ученого, одного из пионеров и самых горячих энтузиастов изучения Берингии, хотя и не в столь романтической обстановке, но в атмосфере, способствовавшей укреплению и развитию контактов между учеными, работающими в разных странах и областях знания. В 1973 году в Хабаровске была проведена специальная научная конференция, посвященная Берингии, на которую прибыл вместо с представителями других стран и доктор Дэвид Хопкиис. Официально она называлась Всесоюзный симпозиум «Берингийская суша и ее значение для развития голарктических флор и фаун в кайнозое», а организатором конференции, первого научного совещания, посвященного только Берингии, был Дальневосточный научный центр Академии паук СССР.
Около полутораста специалистов из разных стран приняло участие в первом берингийском форуме — геологов и этнографов, археологов и гляциологов, ботаников и океанографов, зоологов и географов. На Хабаровском симпозиуме были широко представлены доклады ученых, работающих на востоке страны — во Владивостоке, Магадане, Якутске. И сам симпозиум показал, что центром новой науки — берингиологии становится наша страна, где работают не отдельные энтузиасты, каким является доктор Хопкинс, а целые коллективы ученых, сплоченные единством взглядов, ведущие планомерные исследования по «воскрешению» затонувшей земли, ее истории, ее размеров, ее роли в контактах между Старым и Новым Светом, будь то расселение животных, распространение растений или заселение человеком Америки.
Впрочем, еще до симпозиума в Хабаровске в нашей стране появился ряд публикаций, в которых специалисты, каждый с позиций своей науки, но вместе с тем учитывая данные и смежных дисциплин, восстанавливали сухопутный мост между Северо-Восточной Азией и Северо-Западной Америкой.
В 1968 году в Ленинграде состоялся Всесоюзный симпозиум по вопросам истории Северного Ледовитого океана в кайнозое, то есть в третичный и четвертичный периоды. В 1970 году Гидрометеоиздат выпустил толстый том, в котором были помещены статьи, написанные по материалам этого симпозиума. И хотя основное внимание уделялось вопросам происхождения, эволюции, палеографии Северного Ледовитого океана, становления арктической фауны и флоры, авторы не могли обойти вопрос и о Берингийском мосте, тем более что северная часть Берингии, включая сушу, соединявшую не так давно остров Врангеля с материком, находится в акватории Северного Ледовитого океана.
В 1971 году выходит в свет монография советского палеонтолога А. В. Шера «Млекопитающие и стратиграфия плейстоцена Крайнего Северо-Востока СССР и Северной Америки», в которой дается реконструкция Берингии, точнее, нескольких мостов суши, то появляющихся, то исчезающих под водой на протяжении последних трех с половиной миллионов лет.
В 1972 году появляется переработанное издание монографии Г. У. Линдберга, в которой на основании анализа ихтиофауны, привлекая данные многих других наук, он выдвигает гипотезу о нескольких мощных трансгрессиях моря, «потопах», носивших планетарный характер: нашествие вод и движения земной коры служили причиной гибели не только Берингии (а их, по Линдбергу, было минимум три), но и обширных
