Том 4. Начало конца комедии

получится. А я уходить буду — прихвачу. Только Пашке не проговорись!

Входит Галина Викторовна. У нее очень красивая прическа.

МАНЯ. Пойду на балкон наводнение смотреть.

ГАЛИНА ВИКТОРОВНА. Если а-ля фуршет, Маня, то надо будет бутерброды делать.

МАНЯ. Я вам не горничная, тетюля! (Уходит, незаметно прихватив бутылку Фаддея Фаддеевича.)

ГАЛИНА ВИКТОРОВНА. Строптивая девчонка. Ну, а вы мне не помощник, Фома Фомич. Кстати, вам не надо пудры?

ФАДДЕЙ ФАДДЕЕВИЧ. Пардон, мадам, но пудру я уже не употребляю — изжога после нее. А зовут меня Фаддей Фаддеевич.

ГАЛИНА ВИКТОРОВНА. Извините. Имею в виду ваш фингал. Здесь большое общество собирается.

ФАДДЕЙ ФАДДЕЕВИЧ. Зубная паста будет как раз к месту.

ГАЛИНА ВИКТОРОВНА. Тогда пройдемте в ванну.

Павел смущенно топчется за диваном, на котором сидят Варвара Ивановна и Берта Абрамовна.

БЕРТА АБРАМОВНА. Посидите с нами, молодой человек. Этого молодого человека, Варвара Ивановна, Павлом зовут, он белобрысый, сутулится.

ПАВЕЛ (садится с ними). Спасибо за приглашение, но мне, если конфециально, надо бы за дядей Фаддеем приглядеть…

ВАРВАРА ИВАНОВНА. Кон-фи-ден-циально! А мы вот, Павел, с Бертой Абрамовной боевые подруги. Нас и ранило вместе под Тихвином. Потом, когда я совсем зрение потеряла, Берта Абрамовна меня разыскала. Теперь вместе живем. Мешаю я ей, конечно, ужасно!

БЕРТА АБРАМОВНА. Не надо так! Неверно вы говорите! Мы обе друг другу необходимы!

ВАРВАРА ИВАНОВНА. А Даню и Васю давно знаете?

ПАВЕЛ. Минут пять. Хотя Данилу Васильевича по телевизору видел. Когда «Венеру-шесть» запустили.

ВАРВАРА ИВАНОВНА. Даня никогда не повторял ошибок, которые они совершали вместе с Васей. Вася повторяет. И делает это даже специально. Он этим как бы бросает вызов фортуне. Они ссорились с самого детства: выпихивали друг друга из кроватки, как кукушонок выпихивает воробьят или кого он там выпихивает.

ПАВЕЛ. Сорочат. Мне нравится, что Данила Васильевич альпинист.

ВАРВАРА ИВАНОВНА. Он пошел далеко и пойдет еще дальше, если милиция не остановит, но, мне кажется, он будет бояться смерти больше Васи…

БЕРТА АБРАМОВНА. Расскажите, Павел, толком, с кем вы пришли?

ВАРВАРА ИВАНОВНА. Берта! Да подождите вы! Я же еще не закончила! Ну вот, конечно! Потеряла нить!

БЕРТА АБРАМОВНА. Простите, Варвара Ивановна.

ПАВЕЛ. Дядя Фаддей — индивид, который лишен служебно-общественного карьеризма на сто прoцентов.

ВАРВАРА ИВАНОВНА. Процeнтов.

ПАВЕЛ. Ага. Я про социально здоровый карьеризм, когда индивид желает вникать в сложность общественного производства. Он подписками торгует. Очередь честно стоит, подписку получит, а потом ее втридорога продаст: чего уж между родственниками темнить…

БЕРТА АБРАМОВНА. Скажите, Павел, на каком фронте ваш дядя воевал?

ПАВЕЛ (смеется). Ни на каком. Его туда и близко не подпускали. Он по пятьдесят восьмой десятку отбухал. В два срока — по пятерке: до войны и после. Отец в царской конюшне рысакам копыта чистил — вот Фаддеич за него и ответил.

БЕРТА АБРАМОВНА. А где же он в войну был?

ПАВЕЛ. В Игарке пожарником. И награжден памятным нагрудным знаком «Ветеран ПВО Игарки». В форме пятиконечной звезды награда. И вот позавчера значок потерял. И так, если конфециально говорить, переживал, что лег на кровать и сутки носом в стенку лежал и плакал, а потом напился. А я давеча значок нашел. (Достает значок, показывает Берте Абрамовне.) Только ему не говорите. Это я сюрприз хочу. У него день рождения завтра, а я ему утром — памятный знак!

БЕРТА АБРАМОВНА.У меня такое ощущение, что я его встречала…

ВАРВАРА ИВАНОВНА (хрустит пальцами). Берточка, а вы все своего принца ждете! Не отказывайтесь, не отказывайтесь!

БЕРТА АБРАМОВНА. Не ставьте меня в глупое положение, Варвара Ивановна.

ВАРВАРА ИВАНОВНА. Павел, скажите, моя подруга сейчас покраснела?

ПАВЕЛ (смеется). Если конфециально, то да.

ВАРВАРА ИВАНОВНА (в зал). И я бы ждала и ждала своего принца, кабы слепа не была. Пускай бы все вокруг смеялись, а я бы ждала! Как у Симонова…

Является Фаддей Фаддеевич. Фингал замазан зубной пастой.

ФАДДЕЙ ФАДДЕЕВИЧ. Живут люди! Подвесить бы их, нынешних ученых, жрецов, некоторым образом, НТР, в храме их науки за ноги под потолок! Виски пьют, а? Как это вам нравится? Я — бормотуху, а они — виски! А что они полезного умеют-то? И какому богу поклоняются? А одному богу — директору своего института дурацкого!

ПАВЕЛ. А что такие граждане, как ты, умеют? Гнить они умеют. Да, и загнивают с полным даже для себя удовольствием.

§ 9

Резкий звонок. Является капитан 2 ранга Четаев. Он в форме и при всех регалиях со знаком командира подводной лодки и с букетом хризантем. Внимание всего общества сосредоточивается на нем.

ЧЕТАЕВ. Прошу разрешения присутствовать! Здравия желаю! Кто здесь флагман?

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Я. Но куда идет корабль, пока знать не знаю. Аркадий, просветите товарища!

АРКАДИЙ (будит Ираиду Родионовну). Родионовна, морячок пришел. Это кто?

ИРАИДА РОДИОНОВНА. Его двоюродного дедушку Сереженьку шикарная такая горничная вывозила в колясочке — полушалок бисером вышит, ленты в волосах голубые… Сереженька меня увидит, заулыбается, выплевывает резиновую пустышку… (Засыпает.)

АРКАДИЙ. Все понятно. Вы Владимир Федорович Четаев?

ЧЕТАЕВ. Да.

АРКАДИЙ. Вы знаете, что в одна тысяча шестьсот двенадцатом году в Москве жил дьяк Четай Оботуров?

ЧЕТАЕВ. Теперь знаю. Кто-нибудь возьмет у меня цветы? Они же вянут, потому что воду любят.

Галина Викторовна берет у него цветы.

АРКАДИЙ. У вашего отца был двоюродный брат, внучка этого двоюродного брата вашего отца приехала из Англии и будет здесь через полчаса. Она хотела вас видеть.

ЧЕТАЕВ. Кем же она мне приходится?

АРКАДИЙ. Долго объяснять. А называть можете ее кузиной.

ЧЕТАЕВ. Стыдно, но я с детства не могу понять, что такое — кузен или кузина.

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Толстого надо читать. А теперь меня слушайте. Если контакты с какими-то неизвестными и подозрительными иностранцами не входят в ваши интересы, то вы можете, на мой взгляд, спокойно уклониться, ибо все происходящее — обыкновенное раздувание из мухи слона.

ЧЕТАЕВ. Уклоняются только от ракет, торпед и бомб, а не от родичей.

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Вы женаты?

ЧЕТАЕВ. Нет. Чужие разводы надоели. А почему спрашиваете?

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Потому что если по Толстому, то кузены обязательно друг в друга влюбляются.