– Спасибо. – Кларк выключил магнитофон. – Ты рассказала мне всё, и я тоже не хочу ничего от тебя утаивать. В Майами я был вынужден прикончить агента, который называл себя Фишером. Он один из тех немногих, кто уцелел после разгрома агентурной сети полковника Ишлинского. А разгромили ее потому, что я сумел проникнуть туда и все узнать. Поэтому я и пристрелил в туалете этого самого Фишера – у меня просто не было другого выхода, ведь он наверняка узнал меня… Нуки, Нона или Ли, скажи, ну зачем ты связалась с ними? Такая женщина! Ты ведь такую роскошную жизнь могла вести! Почему ты так дешево оценила себя?
– О, это очень долгая история, Аби. – Она тяжело опустилась на плетеный стул. – Ты даже не представляешь себе, как я умею ненавидеть. А ненавижу я вас – мужчин. И в первую очередь американцев. Я училась во Вьетнаме. И они впятером напали на меня. А было мне всего пятнадцать лет. С этого все и началось!
– А теперь наступил конец, – тихо сказал Кларк.
– Конец?
– Ты любила Джеймса, и я знаю, что его совсем с ума свела. Я любил тебя, хотя знаю теперь, что каждое твое объятие – это хорошо продуманный шаг. И что же? Джеймс, ты и я – мы все были несказанно счастливы, а что в итоге оказалось? Груда осколков. Ты очень гордилась собой… Сумей же уйти из этого мира с гордо поднятой головой.
Он наклонился и провел рукой по ее волосам, затем припал к ее губам. Потом резко выпрямился, вынул из кармана маленький пистолет, бросил его на колени застывшей в оцепенении Нуки-на-му, а затем вынул кассету и молча пошел к двери.
Он чувствовал на себе ее взгляд, и у него мелькнула мысль, что она вполне может выстрелить ему в спину, а он даже увернуться не сможет. В коридоре, увидев стоявшего в настороженной позе у двери дежурного, он облегченно вздохнул.
– Все о'кей, сэр? – буравя его глазами, спросил дежурный.
– Пока нет… Кларк чуть наклонил голову. Из комнаты послышался негромкий выстрел. Кларк несколько раз судорожно глотнул. – Вот теперь все о'кей. Позовите ваших сотрудников.
Старый, измученный жизнью человек неслышно вошел в кабинет генерала Лейфилда и молча положил кассету на письменный стол.
– Боже мой, что же вы там делали? – испуганно спросил Эткинс.
– Ничего особенного. – Кларк рухнул в кресло и закрыл лицо ладонями. – Я готов сам себя возненавидеть.
Финли сперва ничего не мог понять. Он оцепенело смотрел на Кларка, напрасно пытавшегося объяснить ему, что произошло. В голове засело только одно слово, раскаленным гвоздем впиваясь в мозг.
– Она мертва? – спросил он.
– Да, Джеймс.
– Она на вашей совести, мерзавцы!
– Нет. Она сама себя казнила.
– Казнила? Что же она такого сделала? Вы, сволочи, сперва оклеветали ее, а потом до самоубийства довели…
– Джеймс, она во всем призналась. О тебе она ни слова не сказала. Лишь вскользь упомянула, что ты ей никаких секретов не выдал. Ложь во спасение. На самом деле ты ей кое-что выболтал. Да, ты действительно любил ее, но ничего не поделаешь, она была лучшим агентом КГБ на Гавайях. Самое ценное их приобретение.
– Негодяи! Мы же хотели пожениться…
– Это совершенно нереально. Она слишком глубоко завязла. И никогда бы не смогла вернуться к нормальной жизни. Джеймс, это ужасно, я понимаю… я… я очень сочувствую тебе…
– Не понять тебе этого! – закричал Финли. – Ты ведь никогда не держал ее в своих объятиях!
– Ну конечно, нет. – Кларк встал у окна, печально глядя на раскинувшуюся совсем рядом огромную бухту Пёрл-Харбор. У него даже мелькнула мысль сказать ему всю правду. Может, это хоть как-то облегчит его душевные муки? Да нет, вряд ли… скорее уж окончательно доконает. Попробуем его по-другому образумить. – Я говорил с Эткинсом и Буви. Они согласны предоставить тебе бессрочный отпуск.
– А зачем он мне? – У Финли подрагивали веки. – У меня же ничего не было в жизни, кроме дельфинов, до встречи с Нуки.
– Так возьми и слетай куда-нибудь с Хелен.
– Просто подло говорить сейчас о Хелен. – Финли скривил рот, казалось, он вот-вот зарыдает. – Почему вы мне пистолета не дали?
– Да потому что стоит тебе только на спусковой крючок нажать, как из ствола пуля вылетит. А это совершенно ни к чему. Ты нам всем нужен, Джеймс, – дельфинам, Ролингсу и, черт возьми, даже Хелен. Мир любви очень многообразен, в нем не может одна-единственная женщина царить.
– Нет, может! В моем мире после Нуки царит пустота.
– Тогда спусти свой маленький мир в воду и вновь наполни его содержанием… Тебе же тридцать шесть лет, Джеймс.
– А мне кажется, что триста шестьдесят, Абрахам. Я как будто уже не здесь, не на этой земле. – Голова Финли тяжело опустилась на грудь. – И я не хочу быть здесь…
Кларку ничего не оставалось, как вызвать двух военных врачей. Естественно, один из них оказался психиатром, и Финли, узнав об этом, горько усмехнулся.
– Каждому американцу своего психиатра, – пробурчал он. – Я всегда смеялся, услышав эти слова. А теперь, выходит, я чокнутый?
