– Флицу нужно быть у Маклиндли.
– Вот уж с вами не согласен. Там сейчас Янг.
– А вы какое к ней имеете отношение?
– Знаете загадку насчет трех драконов?
– Нет! Знали бы вы…
– Первый дракон отрыгивает, второй пускает ветры, а третий мочится. Что у них, всех троих, общего?
– Перестаньте молоть чепуху! – заорал Тинь.
– У них хорошее пищеварение! – рассмеялся Мэй. – Ну, Тинь, отгадали бы вы?
И повесил трубку, донельзя довольный собой. Выйдя из телефонной будки, потрепал по щеке Лян, поджидавшую его с большой корзиной цветов, и сказал:
– А теперь, дочурка, пойдем к мадам Ио. Помолимся сначала, чтобы ты узнала нужный для нас голос.
Оглядевшись по сторонам, он с удовлетворением улыбнулся. Неподалеку явно маялись от безделья не меньше дюжины знакомых ему «водных китайцев». Это его гвардия с джонок Яу Ма-теи.
А тем временем начался бал во дворце Маклиндли. На террасе играл большой танцевальный оркестр. На легком и теплом майском ветру слегка подрагивали бесчисленные гирлянды разноцветных лампочек. Сверкали украшения дам и белоснежные смокинги кавалеров. Уже работали холодный и горячий буфеты. Четырнадцать поваров накрывали на столы, а тридцать лакеев в камзолах разносили напитки.
Маклиндли и Чинь Хаочжи стояли немного в стороне. Король шелковых цветов и фейерверков, едва ли не более богатый, чем хозяин дома, попивал ромовый коктейль с ананасовым соком. Чинь был среднего роста толстяком; разговаривая, он складывал подушечки пальцев обеих рук, и посторонний мог подумать, будто он молится.
– Меркера до сих пор нет, – сказал Маклиндли. – Не понимаю почему.
– А ведь после его формального согласия вы как будто не сомневались в том, что он удостоит и нас своим вниманием, – язвительно заметил Чинь, покручивая на гладком столике стакан с коктейлем. – Может быть, он с головой ушел в свои исследования?
Глаза Маклиндли вспыхнули недобрым огнем, но тут же обрели обычное выражение, олицетворяющее полное спокойствие.
– Тут немало загадочного, мягко выражаясь! Меркер разрывает контракт с «Куин Элизабет» – и разрывает односторонне! – а потом скрывается неизвестно куда. В самом прямом смысле слова! Как мне только что объяснили, о результатах проделанной им работы ни один человек ничего толком не знает, однако и слепому видно, что результат этот экстраординарен! И до такой степени сенсационен, что он, как носитель чрезвычайно важных знаний, вынужден держаться подальше от общества, в том числе и светского. Хорошо еще, если с ведома и согласия полиции! Которая, так сказать, хочет исключить малейший элемент риска. Меня вот что беспокоит: получается, что в самых высоких инстанциях мой дом тоже относят к факторам риска – если говорить о докторе Меркере… Не представляю, что заставляет их так думать! Как бы там ни было, сомнения нужно немедленно развеять! Поведение Меркера бросает тень на мою репутацию…
Он кивнул Чиню, лицо которого выражало некоторое недоумение, и снова замешался в толпу гостей. На террасе рассаживался по местам шоу-оркестр – третий, приглашенный на сегодняшний вечер. Быстро установили декорации: расписанные кулисы, перегородки, задрапированные шелком, вазы с цветами и декоративные растения в металлических сосудах, которые отсекали заднюю часть террасы. Возникала иллюзия идеального китайского пейзажа: недвижная гладь озера с лебедями и дикими утками на фоне далеких гор, цветущие деревья и цветы и священная могила предков.
Ожидалось выступление Янг Ланхуа.
Маклиндли быстро пересек террасу наискось и негромко постучал в дверь угловой комнаты, служившей сегодня гримуборной для Янг. Вошел, так и не дождавшись приглашения.
Янг сидела перед большим зеркалом в пышном древнекитайском платье, расшитом жемчугом и золотыми нитями. Лицо набеленное, глаза и губы преувеличенно подчеркнуты черным и красным. Ни дать ни взять фарфоровая маска, которой бог знает сколько, может быть пять тысяч, лет. Красоты неувядающей и захватывающей, олицетворение и воплощение вечного Китая…
Маклиндли прислонился к косяку двери, безмолвно уставившись на Янг. После минуты обоюдного молчания Янг сухо сказала:
– Я восхищена вашей яркой речью.
– Ты знаешь, что я хотел сказать. – В голосе Маклиндли ощущалось с трудом сдерживаемое волнение. – Но при виде твоей неземной красоты все слова обесцениваются.
– К чему это? – ледяным тоном полюбопытствовала Янг.
– Я брошу к твоим ногам все, что пожелаешь.
– Мне ничего не надо. А то единственное, чем я обладаю, ты бы мне никогда не предложил: свободу! Ты все меряешь деньгами!
– Тебе будет принадлежать весь мир!
– Зачем он мне? Мне нужны только настоящая любовь и счастье.
– Это я тоже положу к твоим ногам.
– Ты по сей день не понял, что я не продаюсь. – Янг покачала головой. – Маклиндли, некоронованный король Гонконга, слушай – ко мне опять пришла любовь!
Брови Маклиндли сошлись на переносице, он посуровел.
