– И чем там занимаются весь вечер?
– Всем. Гашиш, кокаин, ЛСД.
– И ты тоже участвуешь?
– Я должна обслуживать. Иногда выкуриваю за компанию сигаретку. Чувствуешь себя тогда легче.
– Кому ты это говоришь! – Боб Баррайс протянул свою рюмку, и Марион снова налила ему водки. – Можно к ним присоединиться?
– Боб! Зачем тебе это? – Марион Цимбал кивнула новым посетителям, которые расположились на другом конце длинной стойки. Ресторан теперь был полон, маленький джаз-банд начал играть свою программу. Четыре танцовщицы кордебалета приступили к своим обязанностям, рискуя вывихнуть себе руки и ноги. Директор, темноволосый высокий мужчина южного типа, проходил по бару и приветствовал гостей легким поклоном. Перед Бобом он в раздумье остановился.
– Мы ведь знакомы, – произнес он осторожно.
– Боб Баррайс.
– Разумеется! – Директор бросил взгляд на Марион, выставлявшую рюмки для новых посетителей. – Марион рассказывала вам о нашем новом клубе?
– Она только намекнула. Должно быть, вялый кружок. Любители нюхательного табака, что-то в этом роде?
– А может быть, вам там понравится?
– И кто же члены клуба?
– Лучшие фамилии. Халлеман, Чокки, Берндсен, Фордемберг, Хилле, Вендебург…
– Этого достаточно. – Боб Баррайс кивнул. Чокки и Вендебурга он знал, другие имена звучали в высшем обществе как раскаты грома. Сталь и железо, строительство небоскребов и экспорт… Отцы владели Руром и акционерным капиталом, а их сыновья отправлялись в «Салон Педро» на поиски приключений в дьявольской стране грез. – Передайте от меня привет Чокки.
– Я введу вас в клуб, если пожелаете.
– Это стоит обсудить. Условия приема?
– Не бояться.
– Я никогда ничего не боялся.
– Тогда вы уже выполнили все условия. – Директор улыбнулся ни к чему не обязывающей улыбкой. – Я дам вам знать, господин Баррайс.
Боб пил вторую рюмку водки и наблюдал за ритмичными эскападами танцовщиц. Двое немолодых гостей уже разошлись и приставали к одной из официанток. Директор спешил к ним с объяснением, что здесь серьезное заведение, а не танцплощадка.
Марион Цимбал положила руку на плечо Боба и перегнулась к нему через стойку. Он не повернулся к ней, продолжая наблюдать за танцующими девушками.
– Что он хотел? – спросила она тихо.
– Кто?
– Марио, наш второй шеф?
– Внесет меня, младенца, в колыбельку клуба…
– Боб! – Марион сильнее сжала плечо Боба, вцепившись в него, словно когтями, – Не делай этого, пожалуйста. Если… если я тебе действительно хоть немного нравлюсь… если все, что ты говорил, правда… Уйдем раньше, я дам тебе ключ от моей квартиры. Я теперь снимаю, она действительно уютная. Я дам ключ, а ты подождешь меня. Пожалуйста…
– Там бывают Чокки, и Вендебург, и Халлеман с Фордембергом.
– Вот именно! Ты их знаешь?
– Некоторых очень хорошо. С другими хотел бы познакомиться.
– Тебя опять засосет в водоворот, Боб!
– Я никогда не был внутри, всегда плавал только на поверхности. – Он протянул руку. – Ключ, Марион.
– Вот. – Он почувствовал его на своей забинтованной ладони, сжал руку и сунул ключ в карман пиджака. – Так ты не пойдешь в клуб, Боб? – В голосе Марион звучала надежда.
– Я только понаблюдаю. А потом приду к тебе. Ты боишься?
– Да.
– За меня?
– И за тебя. – Марион прижалась щекой к его плечу.
– Я хочу вырваться отсюда, Боб. Хочу смыть с себя всю эту грязь. Меня тошнит от всего этого. Каждую ночь выставляться, как корова-рекордсменка, и терпеть этих потных, пьяных, похотливых мужчин, этот шум, дым, алкогольные пары… И всегда улыбаться, всю ночь улыбаться, даже если они лезут к тебе в блузку или под юбку и говорят с тобой, как с последней дрянью. Я хочу вырваться отсюда, Боб.
– Но ты ведь здесь хорошо зарабатываешь?