– Хочу ли я, спрашиваешь? – Взгляды их встретились, и оторваться от его глаз она не могла.
– Я могу сказать, – объявил Питер, – я там был, я все…
Холли оборвала честное заявление мальчика.
– А ты знаешь, Питер, что ябедничать нехорошо? Возьми-ка сестренку за руку и пойди покажи ей грядки с помидорами. Каждый может по одному сорвать.
Питер недовольно хмыкнул, но взял Паулу за руку и увел ее.
Холли продолжала рассматривать Эвена. Он был свежевыбрит, волосы были только что расчесаны и даже принимая во внимание, насколько она на него была теперь сердита, все равно выглядел он замечательно. По крайней мере, смутная дрожь в основании ее живота сомнений в этом не оставляла. Как же изысканно неотразимо выглядит он сегодня утром!
Эвен с усилием оторвал взгляд от Холли.
– Помидоры… А кто там посадил помидоры?
– Твои последние жильцы. Энни утверждает, будто они только посадили помидоры и сразу уехали куда- то в Западную Виргинию организовывать какую-то коммуну.
– В самом деле, – он направился к грядкам.
Холли моментально вскочила и схватила его за руку.
– Погодите минутку, мистер Проныра, не кажется ли вам, что вы нарушаете мое право на неприкосновенность жилища?
Он смерил ее взглядом с ног до головы. Волосы у нее были стянуты в небрежный хвостик, из которого в нескольких местах уже выбились золотисто-рыжеватые пряди, лимонно-желтые складки ее летнего платья развевались на ветру. Он хотел пошутить, что нынешнее славное утро окрашено в золотистые тона, но по прямой линии ее поджатых губ понял, что лучше не стоит. Вместо этого он коснулся кончиками пальцев ее носа, который был уже покрыт толстым слоем цинковой мази.
– По-моему, ты с утра сегодня сражалась с пирожным, и пирожное победило.
– Если уж речь зашла о носе, то почему ты без конца суешь свой нос в мои дела?
– Я уже говорил, что рано или поздно я все равно докопаюсь: из-за чего «славная девочка» сидит у меня за забором. Кроме того, ведь ты практически напала на меня вчера ночью у своих дверей, а оскорблений я просто так не сношу, я пришел за извинениями.
Она погрозила ему пальцем, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
– Да ты… – начала она и нежно рассмеялась, покачав головой. – Ну что мне с тобой делать?
Эвен увлек ее за угол коттеджа, действенно оградив тем самым от взоров детей.
– Для начала, – сказал он, целуя ее в шею, – могла бы довериться мне.
Холли долгим взглядом посмотрела ему в глаза. Такого чудесного оттенка голубого она еще не видела.
– Эвен, ведь ты так многого не знаешь.
– Эй, Холли, а можно я это съем?
Холли с Эвеном одновременно обернулись и увидели Питера. Он выскочил из-за угла, неся в руках помидорину таких размеров, каких Холли никогда не видела. Итак, ее спас помидор, слава тебе, Господи.
– Просто замечательная мысль, Питер, но не хочешь ли поберечь его до завтрака?
– Нет, хочу прямо сейчас. Крупно нарезанный, и еще с майонезом и с петрушкой, и еще хочу, чтобы дядя Эвен половину съел.
Холли повернула голову к Эвену.
– Ну, а как дядя Эвен? – Эвен кивнул.
– Я-то согласен, разбойник, а как же твоя сестрица?
Тут из-за спины брата появилась Паула с помидором размером с вишню.
– Смотрите, а в помидоре ребенок, – объявила она.
И тут же уронила его на голую ногу Эвена. Она тут же прикрыла ручонками рот и расплакалась.
– Ой, ой, я его разбила.
Ярко-красный плод расползался по пальцам Эвена. Он пошевелил ими.
– Хм, в самом деле разбила. Ну, что ж, придется тебе сбегать сорвать еще один. А можешь показать мне грядку, на которой ты сорвала этого помидорьего ребенка?
Он подхватил девчушку на руки и ушел с ней по направлению к грядкам. Холли смотрела, как Эвен покрывает шейку девочки десятками влажных, шумных поцелуев, и слышала, как та весело заливается смехом от радости. Какая совершенная в своей жизнерадостности картинка – высокий, широкоплечий мужчина играет с ребенком!
Глаза Холли наполнились слезами по совершенно непонятным ей самой причинам. Питер тронул Холли за ногу.
– А вас, Холли, дядя Эвен совсем не так целовал. Вам понравилось?
– Что, о, ты видел, как дядя Эвен целовал меня? Правда?
