Прождав еще какое-то время, я последовал за Голанцем. Журналисты действительно толпились вокруг него, и это позволило мне незаметно, вдоль стеночки, проскользнуть по коридору. Я спустился по трем лестничным маршам в коридор одиннадцатого этажа и направился к залу судьи Холдер.
Микаэла Джилл сидела в своем загончике. Я спросил, нельзя ли мне поговорить с судьей о некоторых делах Винсента, она сняла с телефона трубку, передала мою просьбу и пригласила меня пройти в кабинет.
Судья сидела за своим письменным столом.
— А, мистер Хэллер, — сказала она. — Нынешний день оказался богатым событиями. Присядьте.
Я уселся в уже ставшее для меня привычным кресло.
— Спасибо, что приняли меня, судья.
— Чем могу быть полезна?
И она начала быстро подписывать какие-то документы.
— Я хотел сообщить, что отказываюсь от всех остальных дел Винсента.
Она положила ручку, подняла на меня взгляд:
— Что?
— Ухожу в отставку. Я слишком рано вернулся, а может быть, мне вообще возвращаться не стоило. Так или иначе, с этой работой я покончил.
— Но это же нелепо. Здесь, в здании суда, все только и говорили о том, как хорошо вы ведете защиту Эллиота. Я видела часть процесса по телевизору. Думаю, мало кто из обозревателей полагал, что процесс не закончится оправдательным приговором.
Я отмахнулся от ее комплиментов:
— Так или иначе, я, вообще-то говоря, пришел по другому поводу. Я хочу, чтобы вы знали: мне все известно и вскоре это станет известно очень многим.
— О чем вы говорите, мистер Хэллер? Что вам известно?
— Что вы продажны и что вы пытались убить меня.
Она издала лающий смешок.
— Это что, шутка?
— Нет, это не шутка.
— В таком случае, мистер Хэллер, опомнитесь. Если вы будете расхаживать по этому зданию, выдвигая столь диковинные обвинения, последствия могут оказаться очень для вас неприятными. Возможно, вы правы. Возможно, вам не следовало так быстро покидать клинику для наркоманов, похоже, это довело вас до стресса.
Я улыбнулся. Она сразу поняла, что совершила ошибку, это было видно по ее лицу.
— Откуда вам известно, что я лечился в клинике, судья? И вопрос еще более интересный: откуда присяжному номер семь было прошлой ночью известно, как можно выманить меня из дома? Вы изучили мое прошлое, расставили западню и послали Максуини, чтобы он убил меня. Но, когда я его видел в последний раз, он играл с федералами в игру «Давайте договоримся».
Впечатление было такое, что я врезал ей кулаком под дых. Я понимал, Бош и Армстед не поблагодарят меня за это, однако мне было уже все равно.
— Мой детектив выяснил, кто такой Максуини, — сказал я. — Девять лет назад этого типа арестовали за вооруженное нападение, и кто же был обвинителем? Ваш муж, Митч Лестер. На следующий год Максуини снова взяли за мошенничество, и снова делом занимался Митч. А это уже связь. Получается симпатичный маленький треугольник, не так ли? Вы внедрили в мое жюри подсадную утку. Джерри Винсент заплатил вам, но передумал после того, как за него взялись фэбээровцы. Вы не могли рисковать тем, что Джерри попробует сдать им судью в обмен на свою свободу, и послали к нему Максуини. А когда вчера вся эта комбинация рухнула, натравили Максуини сначала на Эллиота и Альбрехт, а после на меня. Как вам мои рассуждения, судья? Я ничего не пропустил?
Она встала:
— Это абсурд. Покиньте мой кабинет!
— Весь ваш карточный домик скоро развалится. Максуини находится в руках ФБР. Вам вот-вот придется обменять эту черную мантию на оранжевый тюремный костюмчик.
— Убирайтесь, или я вызову охрану и прикажу арестовать вас!
Она указала пальцем на дверь. Я неторопливо встал.
— Разумеется, я уйду. И никогда больше не стану практиковать закон в этом здании, однако посмотреть, как вам будут выносить приговор, я приду. Вам и вашему мужу.
Судья молча смотрела на меня, и у нее во взгляде гнев сменялся страхом. Рука, которой она указывала на дверь, безвольно упала. Я ушел, оставив Холдер стоять у стола.
Спускался я по лестнице. Одиннадцать маршей. Добравшись до первого этажа, я протолкнулся сквозь двери здания, вытащил сотовый и попросил Патрика подъехать ко входу. А потом позвонил Бошу:
— Я не захотел ждать полтора года, пока Бюро закончит оформление дела. Иногда правосудие не может ждать, детектив.
— Что именно вы сделали, Хэллер?
— Поговорил с судьей Холдер — да, я обо всем догадался. На вашем месте я поторопился бы и взял ее под стражу. Она не похожа на человека, способного сбежать, но ведь всякое может случиться. Удачного вам дня.
Я закрыл телефон. Приятно было расплатиться с ним его же монетой, заставить Боша и фэбээровцев плясать на другом конце нити.
Глава шестнадцатая
Бош постучался в мою дверь в четверг, рано утром. Выглядел он как человек, всю ночь не смыкавший глаз.
— Не разбудил? — спросил он.
Я покачал головой:
— Мне нужно дочь приготовить к школе. В чем дело, детектив?
— Я подумал, что вам будет интересно узнать, как обстоят дела.
— Конечно. Давайте посидим здесь, на веранде. Не нужно, чтобы дочь нас слышала.
— Нет, сидеть мне не хочется, — сказал Бош. — Да у меня и времени в обрез.
Он облокотился на перила. Я подошел к нему и сделал то же самое.
— Мне, когда я выхожу сюда, тоже садиться неохота.
— Из моего дома открывается очень похожий вид, — сказал Бош. — Только на другую часть города.
— Наверное, это обращает нас с вами в противоположные склоны одной и той же горы.
Он на миг оторвался от города, чтобы взглянуть на меня, и сказал:
— Да, что-то в этом роде.
— Так что у вас там творится? Вообще-то я думал, что вы на меня здорово разозлитесь.
— По правде сказать, я и сам считал, что Бюро слишком медлит. Конечно, то, что вы проделали, им здорово не понравилось, однако после этого колеса завертелись быстрее. — Бош выпрямился, повернулся спиной к городу и присел на перила. — Вчера вечером Большое жюри сформулировало обвинения. Холдер, Лестеру, Карлину, Максуини и офицеру из Управления по делам присяжных, который давал им доступ к служебному компьютеру. Правда, аресты мы произведем только этим утром, так что пока никому не слова.
Мне было приятно, что он доверился мне.
А еще приятнее было бы, подумал я, поехать к судейскому зданию и посмотреть, как Холдер выводят в наручниках.
— Дело-то у вас крепкое? — спросил я. — Холдер все-таки судья. Тут нужны неопровержимые улики.
