этим мы и занимаемся ночи напролет. Никакой экзотики, Босх; нас держат для улучшения отчетности, не более того. На твое счастье, у меня есть знакомый в АКН. С ним я и потолкую…
Босх взглянул на часы. Было около полуночи, и ему хотелось встать и уйти. Он посмотрел на Мура: тот закуривал очередную сигарету, хотя предыдущая дымилась рядом с ним в переполненной пепельнице. На стойке перед Босхом стояла порция виски и почти нетронутое пиво, однако он поднялся и пошарил в карманах в поисках мелких денег.
– Спасибо, – сказал он Муру. – Дай знать, если появится что-нибудь интересное.
– Конечно, – машинально откликнулся Мур и неожиданно воскликнул: – Эй, Босх!.. Я кое-что слышал о тебе… ну, из того, что болтали у нас в участке. Ты как будто работал раньше в Паркер-центре, в этом заповеднике «костюмов»… Скажи, тебе не приходилось сталкиваться с одним деятелем из ОВР по фамилии Частин?
Босх задумался, припоминая. Джон Частин считался одним из лучших детективов в отделе внутренних расследований, где все рассмотренные жалобы неофициально классифицировались как «поддержанные», «недоказанные» и «необоснованные». Те, что попадали к Частину, непременно оказывались «поддержанными».
– Я слышал о нем, – осторожно ответил Босх. – У него третий класс, и он вроде бы возглавляет одну из секций.
– Да знаю я, что у него третий класс! – раздраженно отозвался Мур. – Об этом каждая собака знает. Я не то хотел спросить… Скажи, он не один из тех, кто охотился за твоей шкурой, чтобы сделать из нее коврик для ботинок?
– Нет. Каждый раз это оказывался кто-нибудь другой.
Мур кивнул и, протянув руку, взял со стойки бокал с виски, стоявший перед Босхом, и осушил его.
– Судя по тому, что ты слышал о нем… Можно ли сказать, что Частин хорошо справляется со своим делом? Или это просто еще один «костюм», у которого от сидения на стуле лоснится задница?
– Это зависит от того, что понимать под словом «хорошо». Впрочем, не думаю, что кто-то из них действительно хороший детектив – на такой работе хороших детективов не держат, – но стоит дать ОВР шанс, и любой из тех ребят сожрет тебя с потрохами и не подавится.
Босха так и подмывало спросить Кэла, в чем, собственно, дело, но ему совсем не хотелось снова ввязываться во что-то, связанное с ОВР. Мур молчал, давая ему возможность поразмыслить, и Гарри в конце концов решил держаться от всего этого подальше.
– Если они возьмут тебя в серьезный оборот, – предупредил он, – ты ничего не сможешь сделать. Лучше сразу позвонить в профсоюз, выбрать адвоката и полностью положиться на него. Пусть «костюмы» сами докапываются до всего, что им нужно; не говори им того, чего не должен говорить.
Мур кивнул. Гарри положил на стойку двадцатидолларовую банкноту, надеясь, что ее хватит и на оплату счета, и на чаевые для бармена. И вышел.
С тех пор он больше никогда не видел Мура.
Свернув на магистраль Антилопа-Вэлли, Босх поехал на северо-восток. На эстакаде Санд-Каньон он бросил взгляд на пробегавшее внизу шоссе и увидел мчащийся на юг белый фургон телевизионщиков с цифрой 9 на борту. Это означало, что к тому времени, когда Босх доберется до места, жену Мура скорее всего уже обо всем известят. Подумав об этом, Гарри испытал легкое чувство вины, смешанное с облегчением. Слава Богу, не ему первому придется сообщить вдове страшные новости.
Внезапно он сообразил, что не знает, как зовут жену Мура. Ирвинг дал ему только адрес, полагая, что все прочее Босху известно, но Гарри никак не удавалось вспомнить имя женщины. Сворачивая с магистрали на шоссе Сьерра, он все еще перебирал в памяти газетные статьи о поисках пропавшего копа, прочитанные на прошлой неделе. В них имя вдовы – тогда еще жены – упоминалось не раз.
Тщетно! Босх припомнил только, что супруга сержанта Мура преподавала английский как будто в одном из колледжей Долины. Детей у них не было – это Босх знал из газет, как и то, что вот уже несколько месяцев Мур с женой не жил, хотя до официального развода дело еще не дошло. И только имя, ее имя по- прежнему ускользало от него.
Свернув на Дель-Прадо, Босх поехал медленнее, на ходу всматриваясь в номера домов, написанные краской на бордюрном камне тротуаров. Наконец он нашел то, что искал, и затормозил напротив дома, когда-то принадлежавшего Калексико Муру.
Здание выглядело довольно заурядным. Такие стандартные коттеджи в стиле ранчо штампуют десятками и сотнями для застройки прилегающих к шоссе районов. Судя по размерам коттеджа, Босх предположил, что в нем не менее четырех спален. При этом он подумал, что для бездетной пары такой выбор дома довольно странен. Возможно, впрочем, в молодости чета Мур планировала обзавестись детишками.
Фонарь над парадной дверью не горел. Никого здесь не ждали и никому не были рады. В неверном свете луны Босх заметил запущенную лужайку перед домом – косилка не проходилась по ней уже давно. Особенно высокая трава окружала белый столб с табличкой: «Недвижимость Ритенбоу. Продается». Он стоял рядом с дорожкой.
На подъездном пути Гарри не увидел машины, дверь гаража была заперта, а темные окна казались пустыми и вызывали настороженность. Тусклый электрический свет едва пробивался лишь из окошка возле входной двери.
Босх задумался, как выглядит жена Мура и что она чувствует сейчас – горе, вину или и то и другое? Наконец он бросил окурок на асфальт и, обойдя печальный столб с надписью «Продается», зашагал к дому.
Глава 4
На половичке перед дверями было выткано «Добро пожаловать!», однако выглядел он довольно потертым, к тому же его давно не вытряхивали. Все это Босх успел рассмотреть, ибо, постучав, стоял с опущенной головой, поскольку знал, что лучше будет смотреть куда угодно, только не в лицо вдове.
Постучав еще раз, он услышал ее голос:
– Уходите! Никаких комментариев не будет.
