Босх закурил и бросил спичку в открытое окно. Прохладный встречный ветер унес вдаль его нервный смешок.
Глава 25
В воскресенье утром, в соответствии с договоренностью, Гарри позвонил по оставленному Рамосом номеру. Для этого он воспользовался телефоном-автоматом в ресторане «Каса де мандарин» в центре Мехикали. Назвавшись и оставив номер телефонной будки, Босх повесил трубку и закурил сигарету. Через две минуты телефон зазвонил. Это был Рамос.
– Que pasa, amigo?[9]
– Да ни в чем. Я хотел бы взглянуть на ваши фотографии, помнишь?
– Конечно. Я сейчас выезжаю, по пути заберу тебя. Годится?
– Я выписался из отеля.
– Уезжаешь?
– Нет, просто переехал. Я всегда так поступаю, когда меня пытаются убить.
– Как ты сказал?!
– Убить. Из винтовки. Я все тебе расскажу, но только не сейчас. В настоящее время я в бегах, поэтому, если хочешь меня найти, поезжай к «Мандарину», что в центре города.
– Через полчаса буду. Мечтаю послушать твой рассказ.
Босх первым дал отбой и вернулся к своему столику, где Агильо заканчивал завтрак. Они оба заказали себе яичницу с сальсой, рубленым кишнецом и жареными клецками. Еда была отменной, и Босх, у которого после бессонной ночи всегда разыгрывался зверский аппетит, расправился с ней очень быстро. Агильо же, напротив, ел размеренно и не торопясь.
Вчера поздним вечером, после того как Гарри столь удачно завершил свои дела на «Энвиро брид», они с Агильо встретились в его маленьком домике возле аэропорта, и следователь поведал Босху о том, что ему удалось выяснить в отеле. Клерк за стойкой регистрации не припомнил ничего определенного за исключением того, что у человека, снявшего пятьсот четвертый номер, были вытатуированы под левым глазом три слезы.
Агильо не расспрашивал Босха о его делах, догадываясь, что ответа не получит. Он предложил Гарри свободную койку в своем небогатом жилище. Босх согласился, но заснуть по-настоящему ему так и не удалось. Почти всю ночь он провел, глядя в окно и размышляя о самых разных вещах, пока в комнату через тонкие занавески не вполз серо-голубой рассвет.
Большую часть времени Гарри думал о Люциусе Портере. Особенно ясно он представлял себе его труп – обнаженный, холодный, с изжелта-восковой кожей, – который лежит на стальном столе морга и слегка потрескивает под скальпелем Терезы Коразон. Потом Гарри подумал о точечных кровоизлияниях на белках глаз; они свидетельствуют об удушении, и их непременно заметит Тереза. Он вспомнил те времена, когда они вместе с Портером приходили в прозекторскую наблюдать за тем, как вскрывают других и как ложатся на холодную сталь тугие петли вынутого кишечника. Теперь уже сам Люциус оказался на страшном столе с деревянным чурбаком, подложенным под шею, благодаря чему его голова занимала самое удобное положение для пилы.
Незадолго до рассвета сон и усталость все же начали одолевать Гарри, мысли стали путаться, и в тревожной полудреме он вообразил, что лежит на холодной каталке, а Тереза готовит свои сверкающие ножи.
От этого Гарри мигом очнулся, сел и потянулся за сигаретами. Босх поклялся себе, что никогда не попадет на этот стол. Во всяком случае, не таким путем, как Портер.
– АКН? – спросил Агильо, отставив в сторону тарелку.
– Что?
Агильо кивнул на пейджер на поясе у Босха, только что замеченный им.
– Да. Меня просили постоянно носить эту штуку.
Босх доверял Агильо, несмотря на то что говорили Рамос и Корво. Мексиканский полицейский заслужил его доверие. Всю жизнь Гарри проработал в полиции, но надеялся, что избежал привычки мыслить «по- полицейски» и научился принимать собственные решения. Когда придет время, он посвятит Агильо в то, что здесь происходит.
– Мне сегодня нужно туда съездить, – продолжил Босх, – и взглянуть на кое-какие их материалы. Я планирую сделать это сейчас. Давай встретимся позже.
Агильо не возражал. Он и сам собирался зайти на свое рабочее место на площади Хустисия, чтобы закончить всю бумажную работу, касающуюся оформления протоколов опознания Гутьереса. Гарри так и подмывало рассказать Карлосу про лопату с новенькой ручкой, обнаруженную им в «Энвиро брид», но он удержался. О своем несанкционированном проникновении на завод Босх собирался поведать только одному человеку.
Некоторое время они молча сидели за столом. Босх прихлебывал кофе, Агильо маленькими глотками пил горячий чай. Наконец Гарри спросил:
– А ты сам когда-нибудь видел Зорилло? Живьем, так сказать.
– Только издалека.
– А где? На корриде?
– Да, на Пласа де лос Торос. Эль-Папа часто посещает бои, чтобы понаблюдать за своими быками. У него есть постоянная зарезервированная ложа на теневой стороне арены, куда он приходит каждое воскресенье. Я же могу позволить себе место только на открытой трибуне, на солнечной стороне. С этого расстояния я видел его несколько раз.
– Он болеет за своих быков, верно?