Он достал из кармана сложенный ордер и поднял его, но так, чтобы Делакруа не дотянулся. Это было уловкой. Для получения ордера им пришлось раскрыть все карты судье. Но раскрывать их этому человеку они не хотели. Пока. Хотя Делакруа имел право ознакомиться с ордером, не впуская детективов внутрь, Босх надеялся войти в трейлер без этого. Делакруа быстро понял бы факты дела, но Босху хотелось видеть, как он будет читать, чтобы наблюдать за реакцией подозреваемого и делать выводы.
Босх стал убирать ордер во внутренний карман куртки.
— В чем дело? — спросил с мягким протестом Делакруа. — Могу я хотя бы взглянуть на эту бумагу?
— Вы Самьюэл Делакруа? — поспешно произнес Босх.
— Да.
— Это ваш трейлер, так ведь, сэр?
— Мой. Арендую это место. Я бы желал прочесть...
— Мистер Делакруа, — обратился к нему Эдгар. — Нам бы не хотелось обсуждать это на глазах у ваших соседей, уверен, что и вам тоже этого не хочется. Позволите вы нам войти и произвести санкционированный обыск или нет?
Делакруа перевел взгляд с Босха на Эдгара, потом опять на Босха. Кивнул:
— Придется.
Босх поднялся на порог первым. Протиснулся мимо стоявшего на пороге Делакруа, уловив запах перегара, гнилых зубов и кошачьей мочи.
— Начали пораньше, мистер Делакруа?
— Да, выпил, — ответил тот со смесью вызова и отвращения к себе в голосе. — Работу закончил. Имею право.
Следом вошел Эдгар, которому пришлось протискиваться с большим трудом, и оба детектива окинули взглядом то, что можно было рассмотреть в тусклом свете. Справа от двери находилась обшитая деревянными панелями гостиная. Там стояли обитая зеленым кожзаменителем кушетка и журнальный столик с царапинами на поверхности, обнажавшими древесностружечную плиту. Ламповый столик под стать ему, но без лампы, и подставка, где поверх видеомагнитофона неуклюже стоял телевизор. На нем лежала стопка видеокассет. Напротив кофейного столика стояло старое кресло с продранными — видимо, кошачьими когтями — подлокотниками, из них выступала набивка. Под столиком валялись газеты, главным образом бульварные, с кричащими заголовками.
Слева располагалась напоминающая камбуз кухня с раковиной, шкафчиками, плитой, духовкой и холодильником по одну сторону, обеденным столом на четыре персоны по другую. На столе была бутылка кукурузного виски. Под столом стояли блюдце с сухим кормом для кошек и старая пластиковая коробочка из-под маргарина, до половины налитая водой. Кошки нигде не было видно, только чувствовался запах ее мочи.
Узкий коридор за кухней вел к одной или двум спальням и ванной.
— Давайте не будем закрывать дверь и откроем несколько окон, — предложил Босх. — Мистер Делакруа, сядьте, пожалуйста, на кушетку.
Идя к ней, Делакруа воскликнул:
— Послушайте, ни к чему проводить обыск! Я знаю, почему вы здесь.
Босх посмотрел на Эдгара, затем на Делакруа.
— Вот как? — усмехнулся Эдгар. — Почему же?
Делакруа грузно сел посередине кушетки. Ее пружины потеряли упругость. Концы подушки задрались вверх, словно носовые части спаренных «Титаников», идущих ко дну.
— Из-за бензина, — ответил он. — Я его почти не расходовал. Езжу я только на поле и обратно. У меня ограниченные права из-за дорожных происшествий.
— Из-за бензина? — удивился Эдгар. — Почему вы...
— Мистер Делакруа, мы здесь не потому, что вы крадете бензин, — заявил Босх.
Он взял с телевизора одну из видеокассет. На ее ребре была наклейка с надписью «Первый пехотный, эпизод 46». Положил ее обратно и взглянул на другие наклейки. Всюду были эпизоды из телефильмов, в которых Делакруа играл больше тридцати лет назад.
— Это не наша забота, — добавил Босх.
— Тогда почему? Что вам нужно?
— Мы приехали в связи с вашим сыном.
Делакруа в изумлении смотрел на Босха, его рот медленно открывался, обнажая пожелтевшие зубы.
— Артуром, — наконец прошептал он.
— Да. Мы его нашли.
Делакруа отвел взгляд от Босха и устремил вдаль, вспоминая что-то давно минувшее. Интуиция подсказывала Босху, что Делакруа уже знает, какую весть услышит от полицейских. Взглянул на Эдгара, вопрошая, видит ли это он. Напарник еле заметно кивнул.
— Что-то вы не очень взволнованны для отца, который не видел сына больше двадцати лет, — промолвил Босх.
Делакруа посмотрел на него:
— Наверное, потому что я знаю — он мертв.
Босх, затаив дыхание, разглядывал его.
— Почему вы это говорите? Почему так решили?
— Потому что знаю. Знал с самого начала.
— Что именно?
— Он не вернется.
Босху показалось, что Делакруа ждал их появления, возможно, уже много лет. И решил изменить стратегию, взять этого человека под арест и ознакомить с правами подозреваемого.
— Я арестован? — спросил Делакруа, словно прочтя его мысли.
Босх снова взглянул на Эдгара, думая, понимает ли напарник, что их план рушится.
— Мы бы хотели сначала поговорить с вами. Неофициально.
— Можете и сразу арестовать, — спокойно сказал Делакруа.
— Как? То есть вы не хотите с нами разговаривать?
Делакруа медленно покачал головой и снова уставился вдаль.
— Хорошо, я поговорю с вами, — вздохнул он. — Расскажу вам все.
— О чем?
— Как оно было.
— Что было?
— С моим сыном.
— Вы знаете, как оно было?
— Конечно. Это дело моих рук.
Босх едва не выругался. Подозреваемый буквально сознавался до того, как ему зачитали его права, в том числе и право не давать невыгодных для себя показаний.
— Мистер Делакруа, на этом остановимся. Я ознакомлю вас с вашими правами.
— Я только хочу...
— Нет, сэр, пожалуйста, пока не говорите ничего больше. Давайте покончим с этой формальностью, а потом мы очень охотно выслушаем все, что вы хотите сказать.
Делакруа махнул рукой так, словно для него это не имело значения, словно ничто не имело значения.
— Джерри, где твой магнитофон? Я так и не забрал свой из ОВБ.
— В машине. Только вот не знаю, как батарейки.
— Иди проверь.
Эдгар покинул трейлер, Босх молча ждал. Делакруа поставил локти на колени и закрыл лице ладонями. Босх разглядывал его позу. Такое случалось не часто, но ему было не впервые добиваться признаний при первом разговоре с подозреваемым.
Эдгар вернулся с магнитофоном и сообщил:
