– Я был возмущен увиденным. Я наметил посетить Лоутона Кросса и принести ему свои извинения.
– Очень благородно с вашей стороны.
– Не подумайте, что это наша обычная практика. И превышение полномочий не прощается. Считайте, агент Милтон у нас больше не работает. Не обещаю, что в отношении него будет возбуждено дело, но носить значок ФБР ему недолго. Я позабочусь об этом.
– Еще бы! – произнес я с сарказмом.
На щеках Пиплза проступили пятна.
– Босх, чего вы хотите?
– Чтобы ваши люди прекратили слежку за мной и мне вернули бумаги Лоутона Кросса. Я хочу ознакомиться с материалами на Азиза.
– Материалы на Азиза засекречены. Дело касается государственной безопасности и…
– Так рассекретьте их. Мне важно выяснить, связан ли он с ограблением киношников. Мне нужно знать, что вам известно о его местонахождении в течение двух суток. И еще я желаю проговорить с самим Азизом.
– Это невозможно.
– В противном случае вся Америка увидит, как ваш подчиненный измывается над беспомощным человеком в инвалидной коляске. Над заслуженным сотрудником полиции, получившим тяжелые увечья, исполняя свой служебный долг. Помните, какой эффект произвела запись с Родни Кингом? Гарантирую, что загремит не только Милтон – загремит весь ваш девятый этаж. Уж генеральный прокурор постарается, и остальные тоже, кому положено. Вы это понимаете, специальный агент Пиплз?
Он уставился в одну точку и ничего не ответил.
– И если вы хоть на секунду засомневались, дам ли я ход делу, значит, плохо меня знаете.
Я ждал, что скажет Пиплз. Официантка принесла кофе, сообщила, что пломбир будет через минуту. Ни я, ни Пиплз не поблагодарили ее.
– Не сомневаюсь, Босх, не сомневаюсь. Я знаком с такими, как вы, которые личные интересы ставят выше общественных.
– Бросьте эту дребедень насчет общественных интересов, Пиплз. Вы предоставляете мне, что я требую, увольняете Милтона и живете спокойно, будто ничего не случилось. Вот и весь общественный интерес.
Пиплз отхлебнул кофе и, обжегшись, поморщился. Отодвинув чашку, он встал из-за стола.
– Я свяжусь с вами, – мрачно промолвил он.
– Даю вам двадцать четыре часа. Жду вашего звонка завтра вечером. Иначе наша договоренность насмарку.
Пиплз вытер губы салфеткой и спросил:
– Кто использовал сегодня вашу кредитную карточку в «Коммандер-Пэлас» в Лас-Вегасе?
Значит, я нахожусь под строжайшим надзором.
– Так, знакомый. Что, приличное это место – «Коммандер-Пэлас»?
– Одно из лучших в городе. Креветки с листьями бамии просто тают во рту.
– Надо попробовать.
– Дорогой, правда, ресторан. Ваш знакомый потратил сотню на обед для двух персон. – Пиплз кинул салфетку на стол. – Я позвоню.
Через минуту после его ухода официантка принесла пломбир. Я попросил чек и воткнул ложку в мороженое, но есть не стал. Размышлял над словами Пиплза. Ему известно, что кто-то использовал мою кредитную карточку. Может, даже он знает, кто именно. Меня задело его замечание об обеде на двух персон. Элеонор тоже сказала «мы». Нет, надо положить этому конец.
26
Поскольку хитрость с Лас-Вегасом сработала, я поехал в аэропорт Бербанка, сдал взятую напрокат машину и на трамвайчике добрался до долгосрочной парковки, где стоял мой «мерседес». В багажнике у меня лежала позаимствованная у Кросса каталка. Я подлез на ней под свою машину, осторожно снял подслушиватель и установил его на днище стоящего рядом пикапа. Отъезжая, я заметил, что на пикапе номер штата Аризона. Теперь фэбээровцам придется тащиться за своей аппаратурой в соседний штат.
– Приятный был полет? – произнесла женщина-кассир на выезде со стоянки, увидев мое улыбающееся лицо.
– Вернулся назад живым.
Из дома я сразу же позвонил Джанис Лонгуайзер. Она немного скорректировала мой план, не захотела, чтобы я оставлял сообщение на ее служебном автоответчике, велела звонить по сотовому.
– Как прошла встреча с Пиплзом? – спросила она.
– Как и должна была пройти. Я дал ему двадцать четыре часа.
– Как он это воспринял?
– Без особой радости. Но думаю, он согласится.
– Будем надеяться.
– У тебя все в порядке?
