– Я тогда хотел побеседовать с вами, уточнить ряд моментов, но руководство ПУЛА запретило мне.
– Почему?
– Ваши на все идут, чтобы не допустить других к расследованию.
– Да, вы правы.
Он улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
– А теперь вы приходите и предлагаете сотрудничать. Ирония судьбы, не так ли? Это у вас материалы расследования? Позвольте посмотреть.
Я протянул ему тяжелый скоросшиватель. Жатмари стал листать с самого начала и добрался до первоначального доклада. Убийство. Он подчеркнул ногтем слово «следователь». Там значилась моя фамилия. Он закрыл папку.
– Почему вы сейчас занялись данным делом?
– Оно не выходит у меня из головы.
Он кивнул.
– Что касается нас, – произнес Жатмари, – то мы, собственно, расследовали похищение денег, а не убийство женщины.
– Да, но события связаны.
– Мы прекратили расследование. Деньги, конечно, поделены и давно потрачены. Кроме того, множество других дел.
– Деньги, разумеется, списаны, но Анджеллу Бентон не забыли. Ни я, ни другие, кто знал ее.
– Вы были знакомы с ней?
– Познакомился в тот день.
Жатмари снова кивнул, словно понял, что я имею в виду.
– Как далеко продвинулось тогда ваше расследование? Что-нибудь удалось установить? – спросил я.
Он помолчал.
– Увы, установить почти ничего не удалось.
– Когда вы прекратили расследование?
– Не помню. Давно это было.
– Журнал расследования у вас есть?
– Я не имею права показывать досье никому. Это запрещено правилами нашей компании.
– Запрещено из-за вознаграждения? Компания не разрешает содействовать неофициальному расследованию, поскольку обещала вознаграждение?
– Это делается для того, чтобы избежать столкновения интересов. Кроме того, существует опасность в юридическом отношении. Я не имею защиты со стороны властей, не то что полиция. Если материалы моих расследований будут опубликованы, мне могут вчинить иск.
Я старался предпринять какой-нибудь ход. Кажется, Жатмари что-то скрывает, и это «что-то», возможно, в его досье.
– Посмотрите еще раз на эту фотографию, – проговорил я. – Посмотрите на руки женщины. Вы человек религиозный, мистер Жатмари?
– Временами. А вы?
– Я не очень хорошо понимаю, что такое религия. В церковь не хожу. Но я думаю о религии, и мне кажется, в душе у меня есть Бог. Я хочу сказать, что принципы похожи на религию. В них нужно верить и стараться претворить их в жизнь. Когда я увидел Анджеллу Бентон мертвой на плиточном полу, увидел ее протянутые руки… Мне показалось, что она подает мне знак…
– Какой знак?
– Словно призывает верить и молит о спасении. Вот почему ее убийство не выходит у меня из головы.
– Кажется, я вас понимаю.
– А если понимаете, достаньте досье, – промолвил я так, будто проводил сеанс гипноза, – а сами пойдите выпить кофе или покурить. И не особенно спешите. Я буду здесь.
Жатмари долго смотрел на меня, потом потянулся к ящикам стола. Через полминуты я увидел пухлую папку. Жатмари отодвинул кресло и встал.
– Я, пожалуй, выпью кофейку. Вы что-нибудь хотите?
– Спасибо, нет.
Как только за ним затворилась дверь, я сел в его кресло и раскрыл досье. В основном там содержались знакомые мне материалы, а также копии контрактов и соглашений компании со своим клиентом, банком Лос-Анджелеса. Эти документы я видел впервые – равно как и записи о допросах служащих банка и Александра Тейлора. Жатмари допросил также всех охранников, находившихся в тот день на съемочной площадке. Я пробежал их глазами, но на материалах о допросах трех банкиров, с которыми я должен был встретиться днем – Гордона Скейгса, Лайнуса Саймонсона и Джослина Джонса, я остановился подольше. Самой значительной среди них фигурой был Скейгс. Именно он отвечал за предоставление однодневного займа «Эйдолону» и принятые меры безопасности. Саймонсон и Джонс просто рабочие пчелки, которые
