– Думаю, да. Если хотите, могу даже раньше.
– Хорошо. Я всегда рад это услышать. Тогда увидимся через полчаса. Оденься по форме. Хотя тебе об этом напоминать и не нужно.
– Через полчаса буду.
Эдди просто чопорный, самодовольный ублюдок, но он, возможно, станет ответом на мои молитвы. Мне необходим быстрый пит-стоп, чтобы сменить одежду и окунуться в ванну с ледяной водой – только так я могу прийти в чувства и оживиться. Я спускаюсь по лестнице, беру такси и бесстрастно бросаю водителю:
– «Савой», пожалуйста.
В баре спокойная атмосфера. К моменту моего приезда Эдди уже устроился за столиком у окна и располагается лицом к двери, чтобы видеть всех входящих и выходящих. Трудно, наверное, искоренить старые привычки. В будние дни в эти часы в баре обычно очень оживленно, но на выходных время течет здесь медленно. Мы обмениваемся рукопожатиями, я присаживаюсь за стол, и тут же возникает официант. Заказываю водку с тоником. Эдди, подмигнув официанту, просит принести большую порцию.
– Как ты, сынок? – заботливо интересуется Райдер.
– Жив, здоров. Спасибо, что спросили.
– У тебя все хорошо, сынок?
– Вполне. Сегодня вроде все в порядке. Как вы, мистер Райдер?
– Все отлично.
– Как постановка «Проклятия Фауста»?
– Слишком громко. Я прослушал увертюру, после чего прикрывал уши до самого антракта.
– Надеюсь, ваши семейные находятся в добром здравии.
– Черт подери! Что все это значит? Что за глупый обмен любезностями? Что с тобой, сынок? В чем, черт возьми, проблема?
– Мистер Райдер, это же вы имеете страсть записывать разговоры на пленку для передачи последующим поколениям.
– Ах, вон оно в чем дело. Пытаешься быть умным, да? Откуда мне знать, что на тебе нет микрофонов?
– На мне ничего нет.
– И отлично. Итак, нам придется доверять друг другу, не так ли? Это разговор я отношу к разряду тех, которые нежелательно записывать на пленку. Те пилюли, о которых ты говорил. Я хочу их купить. Какова твоя цена?
– Вас интересует вся партия?
– Разумеется.
– Ее цена – два с половиной миллиона фунтов стерлингов, но мы можем принять эквивалентную сумму в долларах или других валютах. Мы принимаем наличные, использованные купюры большого достоинства.
– Пока мне все подходит.
Жаль, что я не запросил большую сумму, потому что при фразе «два с половиной миллиона» он даже бровью не повел.
– Они отправятся в Москву? Поднимать настроение Иванов и Иванн?
– Нет, – отрицательно мотает головой Эдди. – Пункт назначения – Токио.
– Япония?
– Именно там я и видел Токио последний раз, когда заглядывал в карту.
– Вы собираетесь продать их японцам?
– Я собираюсь отдать их японцам, – молвит он, закуривая сигарету.
– Отдать? Что это значит? Бесплатно? В упаковках от рисовых хлопьев?
– Нет. Сейчас ты ведешь себя немного глупо, я бы даже сказал, слегка по-английски. Сколько, скажи мне, за одну таблетку можно выручить в Соединенном Королевстве?
Я делаю то, что обычно делают строители – глубокий вдох, – и выдаю тираду, произнесенную в ночь с понедельника на вторник перед Джеем Ди.
– Ну, все зависит от качества, доступности, сезонных колебаний, полицейской активности… и все такое прочее… и тогда, если еще учесть…
– Черт! Ты не дошел и до половины. Можешь ты ответить на вопрос хотя бы приблизительно? Во сколько одна штука обойдется непосредственному потребителю, тому, кто в общем-то и глотает эту гадость?
– Где-то около пятерки.
– Правильно. Значит, около пяти фунтов. А в Токио они стоят сорок соверенов за единицу.
– Славненько. Так, значит, вы хотите подарить им таблетки вместо того, чтобы выручить по сорок фунтов за штуку. А я-то считал вас талантливым бизнесменом, мистер Райдер.
