– Не твоего ума дело, что я собираюсь сделать с таблетками, когда они перейдут в мою собственность. Но, между нами, я намереваюсь преподнести их в дар одному дельцу, с которым желаю в дальнейшем сотрудничать.
– О, я понял. Вы хотите подкупить якудзу. Японскую мафию.
– Мне кажется, я уже делал тебе замечание касательно манер. Ты что, думаешь, что все, с кем я сотрудничаю, в той или иной мере являются представителями международного преступного мира? Да.
– Нет, конечно, нет. Ни в коем случае. Простите за дерзость. Просто сорвалось с языка. Прошу прощения.
Только то обстоятельство, что у них на лбу вытатуировано слово «бандит» и на руках не хватает половины пальцев, отнюдь не делает из них членов якудзы.
– Извинения приняты. Так когда я могу их забрать? – Эдди возвращается к делам.
– Как условимся, мистер Райдер. Сейчас ведь выходные. Все отдыхают.
Мне нужно пару дней, чтобы разобраться, как нам лучше поступить.
– Вы что, не работаете по выходным? – В Эдди говорит угрюмый богач, а лицо такое, будто бы на моем месте сидит какой-то водопроводчик.
– Полагаю, вы тоже. Я вообще удивлен, что застал вас в городе.
– И то правда. Ничего удивительного, что страна катится к чертям собачьим.
– И все же я не вижу причины, почему не продать эти таблетки японским джентльменам, – заинтригованный, рассуждаю я.
– Тебе знакомо такое слово, как «престиж». Это жест доброй воли.
– По-моему, они все получают по доброй воле.
– Теперь видишь, что я подразумевал под твоим английским взглядом на вещи.
– Ваш добровольный подарок принесет этой шайке восемьдесят миллионов фунтов или чертову тучу иен.
– Что ж, так тому и быть. Эти «экстази» станут для них Качественно новым афродизиаком, новым рогом белого носорога в их здоровом японском обществе.
– Да уж, в связи с тем, что всех белых носорогов давно истребили, им придется искать альтернативу этому средству.
– Повторяю, следи за манерами. Я договорюсь, и груз встретят в токийском аэропорту. Без проблем.
Везет же людям.
– Я разберусь, – говорю я, – но, насколько вы понимаете, из-за сложившейся ситуации с Джимми все дела висят в воздухе.
Выжидаю, как он отреагирует.
– Да, бедняга Джеймс. Полицейские поговаривают, что тут дело рук высококвалифицированного наемного киллера. Хотя вследствие этого несчастья твоя проблема решилась сама собой, не так ли?
– Что верно, то верно. А ведь я мог бы и не узнать, что Джимми намеревался сдать меня в лапы полиции и присвоить мои накопления. Без вашего любезного участия Джимми умер бы в моих глазах героем.
– Да, так мы взрослеем, сынок. Бедный Джимми.
– Знаете, несмотря на то дело с вашей дочерью, он все же считал вас человеком авторитетным.
– Хороший был человек этот Джеймс Прайс. Просто немного сбился с пути истинного, – словно приходский священник на похоронах грешника, разглагольствует Эдди.
– Он просто потерял путеводную нить. Это и привело его к концу, – соглашаюсь я.
– Твоя правда, сынок. Вот что может произойти с человеком, доведенным до крайности.
– У него стали появляться определенные иллюзии касательно людей. Вот, к примеру, вы. Вам он страшно завидовал.
– Мне?
– Да, вам. Мой отец всегда повторял, что зависть хуже рака. Она может сожрать тебя заживо. Наверное, мне не стоит плохо говорить о покойнике.
– Что же он говорил обо мне?
– Его еще даже не закопали в могилу, а я уже поношу его имя. Вы правы, мистер Райдер, мне следует следить за манерами.
– Вроде бы ты сказал, что не общался с Джимми.
– Я говорю о прошлой субботе. Черт возьми. Это было ровно неделю назад. Минута в минуту. Я будто бы почувствовал, что кто-то наступил на мою могилу.
– Так что этот грязный ублюдок говорил на мой счет? – Райдер только что похерил все свои уроки красноречия.
– Нет, нет. Этого я не могу повторить.
Эдди хватает меня за запястье и с силой его сжимает. Бармен замечает, и это тревожит его, но он быстро отворачивается.
