замешательство, но я не очень ей поверил.
– А какой год вам нужен?
– Мне нужны материалы нескольких лет: 1969 года, 1970, возможно, еще и 1971.
– Мне очень жаль, но эти файлы... – она пыталась подобрать объяснение поубедительнее, – этих файлов нет в наличии. Их взяли для исследований.
– Ах вот оно что, – улыбнулся я с видом доверчивого простака. – Ну, не беда. Меня устроит и тот материал, что остался.
Мой ответ она встретила с явным облегчением. Я вернулся к аппарату, и некоторое время просматривал файлы, в поисках какой-либо полезной информации. Кроме скуки, это занятие мне ничего не принесло, однако скучал я не напрасно. Через полчаса мне представился удобный случай отыскать то, что нужно. Молоденькая белокурая учительница, сама недавняя школьница, привела в библиотеку группу своих подопечных. Отдел детской литературы отделяла перегородка наполовину из дерева, наполовину стеклянная. Молодая библиотекарша стояла ко мне спиной и разговаривала с детьми и их наставницей. Старшая библиотекарша не показывалась, но дверь в маленький кабинет за отделом литературы для взрослых оставалась полуоткрытой. Я проскользнул за стойку и как мог тихо принялся шарить по ящикам и шкафчикам. Один раз мне пришлось, пригнувшись, пройти мимо двери в детскую секцию, но библиотекарь продолжала заниматься маленькими читателями и меня не заметила.
Недостающие файлы обнаружились в нижнем ящике рядом с маленькой копилкой. Я успел сунуть находку в карман и выходил из-за стойки, когда стукнула входная дверь и послышались приглушенные шаги. Я метнулся за стеллаж, и в этот момент появилась старшая библиотекарша. Остановившись у входа за стойку, она недовольно покосилась на меня и книгу у меня в руках. Я с бодрым видом улыбнулся и возвратился к аппарату. Оставалось только гадать, когда мегера вздумает проверить ящики и вызовет подмогу.
Сначала я занялся файлами за 1969 год. Хотя газета выходила раз в неделю, просмотр занял достаточно времени. Об исчезновениях никаких публикаций мне не попалось. Даже в 1969 году чернокожих не считали достойными большого внимания. В газете много писали о церковных собраниях, лекциях общества любителей истории, а также о местных бракосочетаниях. Криминальных сообщений было мало. Большей частью писали о транспортных происшествиях и о мелких правонарушениях, но не было ни малейшего намека на то, что в Хейвене пропадают дети.
Но вот в одном из ноябрьских номеров я наткнулся на заметку, где упоминалось имя Уолта Тайлера.
К тексту прилагалась фотография, где темнокожего Тайлера, приятной наружности мужчину, вел в наручниках белый помощник шерифа. Заголовок над снимком гласил: «Задержан за нападение на шерифа». Судя по отрывочным сведениям, сообщавшимся в заметке, суть происшествия состояла в следующем: Тайлер явился в канцелярию шерифа и устроил там погром, а затем накинулся на самого шерифа. Единственное указание на причину этого поступка давалось в заключительном абзаце.
«Тайлер был в числе других чернокожих, допрошенных шерифом округа Хейвен в связи с исчезновением его дочери и двух других детей. Он был отпущен без предъявления обвинения».
Из файлов за 1970 год удалось почерпнуть гораздо больше сведений. Вечером 8 февраля 1970 года Эми Деметр отправилась к знакомым отнести на пробу варенье, приготовленное матерью, и по дороге пропала. До знакомых она так и не дошла, а разбитую банку нашли приблизительно в пятистах ярдах от ее дома. В газете имелась фотография девочки и сообщались краткие сведения о семье: отец – бухгалтер, мать – домохозяйка и член школьного совета, младшая сестра Кэтрин, всеми любимая и со склонностями к искусству. На протяжении нескольких недель в газете появлялись публикации в связи с этим происшествием: «Поиски девочки продолжаются», «Тайна исчезновения девочки Деметр: еще пять вопросов», и последняя заметка вышла под заголовком: «Надежды тают».
Следующие полчаса я просмотрел материалы вдоль и поперек, но больше никаких публикаций по поводу убийств или итогов расследования не нашлось. Единственное, что привлекло внимание, – это сообщение о смерти Аделейд Модин в огне пожара четыре месяца спустя, а также упоминание о смерти ее брата. Подробности обстоятельств смерти брата и сестры отсутствовали. И снова намек в последнем абзаце. «В канцелярии шерифа Аделейд Модин и ее брата собирались допросить по делу об исчезновении Эми Деметр и других детей».
Не требовалось большого ума, чтобы прочитать между строк и понять, что Аделейд Модин или ее брат либо же они вместе и были главными подозреваемыми. Провинциальные газетенки необязательно печатают все новости: часть сведений уже всем известна, и часто местная пресса дает ровно столько материала, чтобы сбить посторонних с толку. Пожилая библиотекарша уже смотрела на меня волком. Я закончил печатать копии соответствующих статей, собрал их и ушел.
Перед моей машиной стоял желто-коричневый патрульный автомобиль канцелярии шерифа. Прислонившись к дверце со стороны водителя, у моей машины меня поджидал один из заместителей шерифа в чистой рубашке и хорошо отглаженной форме. Подойдя поближе, я разглядел под рубашкой крепкие мышцы. На меня смотрели пустые глаза без какой-либо искорки ума. Он выглядел болван болваном.
– Это ваша машина? – с характерным для Виргинии выговором спросил он, держа пальцы за портупеей. На нагрудном знаке, закрепленном исключительно ровно, значилось имя Бернс.
– Так и есть, – ответил я, подражая его акценту. Есть у меня такая дурная привычка. Его челюсть разом напряглась. Удивительно, правда, как ему такое удалось: у него и до этого зубы были стиснуты.
– Вы просматривали старые газеты.
– Да, я большой любитель кроссвордов. Старые куда лучше, с теперешними их не сравнить.
– Вы еще один писатель?
По его тону я заключил, что читал он мало, особенно если книга без картинок или в ней нет слова Божьего.
– Нет, – ответил я. – А что, их у вас здесь много?
Думаю, он мне не поверил. Может быть, он решил, что у меня ученый вид, или же всякий, кто не был ему лично знаком, попадал у него под подозрение в скрытых литературных познаниях. Меня выдала библиотекарша, принявшая меня за очередного писаку, который пытается поживиться за счет теней прошлого.
– Я провожу вас до границы города, – сообщил он мне. – У меня ваши вещи. – Он подошел к патрульной
