мистер Паркер? Вы ведь слышали о первой поправке к Конституции, ведь так?
Во время всей речи тон голоса Падда оставался спокойно-увещевательным. Он разговаривал со мной, словно родитель с трудным ребенком. Мысленно я отметил, что к определениям Падда, помимо «вызывающий страх», «подобный премыкающемуся или паукообразному» следует добавить «покровительственный».
– Несомненно, а так же о второй поправке[4]. Видимо, вы тоже о ней слышали.
Я вытащил руку из-под газеты и наставил на него оружие. Мне было приятно, что моя рука не дрожала.
– Вот это весьма неприятно, господин Паркер, – заметил он обиженным тоном.
– Согласен, мистер Падд. Мне не нравится, когда ко мне домой приходят вооруженные люди или следят за мной, когда я занимаюсь своими делами. Это некультурно, я от этого нервничаю.
Падд сглотнул слюну, вытащил руки из пиджака и развел их в стороны:
– У меня не было намерений причинить вам вред, но слуги Господни окружены врагами.
– Господь наверняка защитит вас понадежнее, чем любое оружие.
– Бог помогает тому, кто и сам о себе заботится, господин Паркер, – ответил он.
– Не думаю, чтобы Создатель одобрял вторжения в чужие дома, – заметил я, и брови мистера Падда чуть приподнялись.
– Вы меня в чем-то обвиняете?
– А вы не хотите кое в чем сознаться?
– Только не вам, мистер Паркер, только не вам.
И снова его пальцы зашевелились, заплясали в воздухе, однако сейчас в движениях появилась какая-то осмысленность, и я задумался, что бы это могло означать. Только когда я услышал звук открываемой двери машины и силуэт женщины показался на лужайке, я понял. Я встал, быстро сделал шаг назад, поднял пистолет на уровень плеч и, удерживая его обеими руками, прицелился в верхнюю часть туловища Падда.
Женщина приближалась со стороны его левого плеча. Она молчала, держа руку в кармане короткого черного пальто. У нее было очень бледное лицо, безо всякого макияжа. Черная юбка в складку почти до щиколоток, простая белая блузка с расстегнутым воротом, вокруг шеи черный шарф – во всем ее виде было что-то исключительно отталкивающее, некое уродство, которое словно сочилось из пор и заливало всю кожу. Нос на этом лице казался слишком тонким, глаза – слишком большими, брови – белесыми, губы чересчур вывернутыми. Подбородок почти не выделялся, он как-то сразу переходил в складки кожи на шее. Лицо было совершенно бесстрастным и неподвижным.
Мистер Падд слегка повернул голову к женщине, но продолжал смотреть на меня.
– Дорогая, мне кажется, господин Паркер нас боится.
Выражение лица женщины не изменилось, она продолжала идти вперед.
– Прикажи ей вернуться назад, – мягко сказал я, но на всякий случай сам сделал шаг назад.
– Или? – преувеличенно мягко переспросил Падд. – Ведь вы же не убьете нас, мистер Паркер?
Но он все же сделал жест пальцами левой руки, и женщина остановилась.
Если у мистера Падда были внимательные глаза, флер доброжелательности лишь прикрывал их истинную злобность, то у его напарницы глаза были точно у куклы – блестящие и ничего не выражающие. Они уставились на меня, и я понял, что, несмотря на пистолет в моих руках, в опасности именно я.
– Медленно вытащи руку из пальто, – приказал я ей, наводя пистолет то на нее, то на мужчину, стараясь удерживать каждого из них на мушке. – И было бы неплохо, чтобы в ней ничего не было. Она не шевельнулась, пока Падд кивком не подтвердил приказание:
– Делай как он говорит.
Она не сразу подчинилась, осторожно, но безо всякого страха вытащила руку из-под пальто.
– А теперь, мистер Падд, говорите, кто вы такой на самом деле?
– Я представляю Братство. По его поручению я обращаюсь к вам с просьбой прекратить свое участие в этом деле.
– А если нет?
– Тогда нам придется перейти к другим мерам. Мы можем привлечь вас к продолжительному по времени и очень дорогостоящему судебному процессу, мистер Паркер. У нас очень хорошие юристы. Естественно, это только один из возможных вариантов. Есть и другие.
На этот раз угроза прозвучала отчетливо.
– Я не вижу причин для конфликта, – ответил я, подражая его манерам и интонациям. – Я просто хочу установить, что случилось с Грэйс Пелтье, и полагаю, что мистер Парагон мог бы мне в этом посодействовать.
– Мистер Парагон занят делами Божьими.
– Ну да – дел натворить, прихожан обобрать.
– Вы дерзкий человек, мистер Паркер. Господин Парагон – слуга Божий.
– Видимо, и Богу сейчас трудно подобрать себе приличных слуг.
Раздался странный шипящий звук, сопровождающий вырвавшуюся агрессию, которую я кожей ощущал
