в этом странном человеке, но все же продолжил:
– Если Парагон поговорит со мной и ответит на мои вопросы, я оставлю его в покое. Живи сам и дай жить другим – такой мой девиз.
Я улыбнулся, но не получил в ответ никакого знака доброжелательности.
– Со всем моим уважением, я бы не поверил, что это ваш девиз, – рот Падда открылся чуть шире, и он почти выплюнул:
– Вам это совсем не подходит.
Я махнул пистолетом:
– Убирайтесь из моего двора, мистер Падд, и забирайте эту «болтушку» с собой.
Это было ошибкой. Женщина рядом с ним метнулась влево, как будто намереваясь достать меня, ее левая рука стала твердой, как клюв ястреба, а правая скрылась под пальто. Я молниеносно опустил пистолет и выстрелил Падду под ноги. Взметнулся фонтанчик земли, птицы с шумом взлетели с соседних деревьев. Его рука метнулась и перехватила руку женщины.
– Дорогая, сними свой шарф, – произнес он, не сводя с меня глаз.
Женщина помедлила, потом развязала черный шарф и неуверенно стянула его левой рукой. Ее обнажившаяся шея оказалась покрытой жуткими шрамами, бледно-розовые рубцы были настолько отвратительны, что оставить их неприкрытыми означало бы притягивать взгляды всех подряд.
– Открой пошире рот, милая, – приказал мистер Падд.
Женщина открыла рот, обнажив мелкие желтоватые зубы, розовые десны и чудовищно-багровую красную массу в глубине гортани – все, что осталось от ее языка.
– А сейчас пой, пусть мистер Паркер услышит, как ты поешь.
Она открыла рот, ее губы зашевелились, но не раздалось ни звука. Она продолжала исполнять песню, слышную только ей, ее глаза были полуприкрыты в экстазе, тело двигалось в такт неслышной музыке, пока Падд не сделал знак, и она тотчас же закрыла рот.
– Раньше у нее был прекрасный голос, мистер Паркер, чистый и очень красивый. Его отнял рак гортани и воля Господа нашего. Возможно, это было своего рода благословение, испытание, ниспосланное Им, чтобы проверить твердость ее веры и укрепить ее дух на пути к спасению. В конце концов, это сделало ее любовь к Богу еще более сильной.
Я не разделял его мнения насчет женщины. Ее внутренняя ярость была весьма ощутимой, как и злость на все страдания, через которые ей пришлось пройти, и боль потери. Эта боль сожрала всю любовь, которая когда-то была в ее душе, и сейчас ее заставляли вылезать из шкуры, чтобы явить миру это давно погибшее чувство. Боль же никогда не прекратится, но гнет ее можно облегчить, если переложить ее груз на других.
– Мне нравится говорить ей, что это случилось, потому что ангелы завидовали ей.
– Поверю вам на слово. По крайней мере, теперь ничто в ней не может возбудить зависти ангелов. Хорошо, хоть лицо осталось нетронутым.
Мистер Падд ничего не ответил, но впервые в его глазах появилась настоящая ненависть. Это длилось всего мгновение, уступив место привычному выражению притворного благодушия. Но то, что мелькнуло и погасло в нем, продолжало гореть в женщине. Мистер Падд, похоже, почувствовал эти волны ярости, исходящие от нее, потому что он повернулся и нежно провел рукой по ее щеке волосатым пальцем.
– Моя Накир, – прошептал он, – ш-ш-ш.
Ее ресницы вздрогнули от этой минутной нежности, и я подумал вдруг, а может, они любовники.
– Иди в машину, милая. На этом мы здесь закончили. Пока закончили.
Женщина еще раз взглянула на меня и пошла прочь. Мистер Падд пошел было за ней, затем остановился и повернулся ко мне:
– С вашей стороны крайне неразумно продолжать заниматься этим расследованием. Я в последний раз рекомендую вам не лезть в это дело.
– Можете подать на меня в суд.
Но он только покачал головой:
– Боюсь, дела зашли слишком далеко. У меня такое предчувствие, что нам предстоит встретиться еще раз при менее благоприятных для вас обстоятельствах. – Он поднял обе руки. – Мистер Паркер, я залезу в свой карман, достану визитку.
Не ожидая ответа, Падд вытащил маленькую серебряную коробочку из правого кармана пиджака. Он распахнул ее и достал белый прямоугольничек, нежно придерживая коробочку за уголок. Он снова протянул мне руку, и на этот раз она не опускалась. Он терпеливо ждал, пока я был вынужден протянуть свою руку. Когда я брал визитку, он быстро переложил ее в другую руку, кончики его пальцев скользнули по моим. Невольно я отпрянул, и мистер Падд удовлетворенно кивнул, как будто я подтвердил что-то, в чем у него были сомнения.
На карточке были только два слова: «Элиас Падд» черным романским шрифтом. Ни телефона, ни адреса, ни должности. Обратная сторона карточки абсолютно пустая.
– Из вашей визитки не так-то много узнаешь о вас, мистер Падд, – проронил я.
– Напротив, она говорит обо мне все. Боюсь, вы не совсем правильно ее прочитали.
– Насколько я понял из нее, вы или дешевый позер, или явный минималист. Вы также вызываете раздражение, но об этом визитка тоже умалчивает.
Впервые за все время Падд разулыбался по-настоящему, обнажив желтые зубы:
– Напротив, все говорит... по-своему, – он захихикал.
