Я подумал о Лэндроне Мобли, о жестокости, с которой было истерзано его тело, и чуть было не проговорился. Но дать Адамсу больше, чем у него уже есть, означало дать ему все, а я не был готов сделать это. Здесь было слишком много такого, чего я сам не понимал.
— Вы собираетесь поговорить с Ларузами?
Адамс покончил со своим тостом.
— Я думаю, они узнали об этом тогда же, когда и я.
— Или раньше.
Адамс погрозил мне пальцем.
— Такого рода предположения непозволительны человеку, у которого проблемы.
Он подал знак официантке, что хочет еще кофе.
— Но, уж если вы подняли этот вопрос, зачем Ларузам убивать Джонса таким образом?
Я промолчал.
— Я имею в виду характер ранений: он свидетельствует о том, что люди, убившие Джонса, хотели что- то выяснить перед тем, как он умер. Вы думаете, они хотели, чтобы он сознался?
Я чуть не задохнулся от возмущения.
— Зачем?! Для успокоения его души? Нет. Если эти люди пошли на то, чтобы уничтожить его охранников, а затем замучили его, мне кажется, у них не было особых сомнений насчет того, почему они так поступают.
Хотя, была, конечно, вероятность того, что Адамс прав в своем предположении и последнее признание могло быть мотивом. Предположим, что люди, которые разыскали Атиса, были почти уверены в том, что он убил Марианну Ларуз, но быть почти уверенным недостаточно. Они хотели получить признание из его собственных уст, потому что, если он невиновен, тогда последствия были бы гораздо более серьезными: настоящий преступник мог ускользнуть. Последние сутки свидетельствовали о том, что какие-то люди были всерьез озабочены тем, что кто-то убил Марианну Ларуз по каким-то конкретным причинам. Кажется, настало время задать некоторые щекотливые вопросы Ларузу-младшему, но я не хотел бы делать этого в одиночестве. Завтра Ларузы устраивают прием, и я ждал, что ко мне в Чарлстоне присоединится один замечательный парень. У Ларузов будут два званых гостя, которые в конце концов разрушат мир их неограниченных возможностей.
В тот день я провел ряд изысканий в публичной библиотеке Чарлстона. Я поднял подшивки газет о смерти Греди Труэта, но там было немногим больше того, что рассказала мне Адель Фостер. Неизвестные люди пробрались в его дом, привязали его к стулу и перерезали бедняге горло. Отпечатки пальцев не были найдены, но группа, которая осматривала место происшествия, нашла нечто. Не бывает мест преступления, где бы не осталось никаких следов. Меня так и подмывало позвонить Адамсу, но если я сделаю это, то тем самым рискую выболтать все, что у меня есть. Я также нашел еще кое-что о платейе. Судя по книге Роджера Пинкни «Голубые корни», платейе были постоянными обитателями мира духов, потустороннего мира, хотя могли проникнуть в мир смертных, неся возмездие. У них была способность менять форму. Как и говорил Адамс, платейе были оборотнями.
Я покинул библиотеку и направился на Митинг-стрит. Терезий так и не возвращался в свою квартиру и не показывался на работе уже два дня. Никто ничего не мог сказать о нем. Стриптизерша, которая взяла мои двадцать долларов, а потом отправила меня на улицу к Крошке Энди, тоже не показывалась.
Наконец я позвонил в офис государственных защитников и мне сказали, что Лэйрд Райн защищает клиента в суде штата сегодня во второй половине дня. Я припарковал машину около своего отеля и направился к Четырем Законам, где нашел Райна в зале №3 за обсуждением дела женщины по имени Йоханна Белл, которая обвинялась в том, что нанесла мужу телесные повреждения холодным оружием во время ссоры. Предположительно, они с мужем проживали раздельно в течение трех месяцев, когда он вернулся домой и разразился скандал по поводу того, кому принадлежит видеомагнитофон. Ссора резко оборвалась, когда она пырнула его ножом. Мистер Белл сидел на два ряда впереди жены, изо всех сил жалея себя, любимого.
Райн держался очень хорошо, когда просил судью заменить ей освобождение под залог на освобождение под честное слово. Ему было чуть больше тридцати лет, но он не даром считался опытным адвокатом: привел убедительные доводы, подчеркивая, что миссис Белл прежде не была правонарушительницей; упомянул о том, что в период совместного проживания ей приходилось не раз вызывать полицию из-за разного рода угроз и психического давления со стороны мужа; что она не сможет оплатить залог и что ее нельзя помещать в тюрьму, поскольку у нее маленький сын. Райн выставил ее мужа полным ничтожеством, которому повезло, что ему всего лишь проткнули легкое, и судья согласился освободить Йоханну под честное слово, данное суду. После суда она обняла Райна и взяла на руки сына у пожилой женщины, которая стояла, ожидая ее, в коридоре.
Я поймал Райна на ступеньках здания.
— Мистер Райн?
Он остановился и что-то похожее на озабоченность промелькнуло на его лице. Как начинающий государственный защитник он сталкивался с самыми примитивными формами жизни и иногда был вынужден защищать тех, по ком плакала виселица. Я не сомневался, что в некоторых случаях жертвы его клиентов переносили свой гнев на адвоката.
— Да?
Вблизи он выглядел еще моложе: ни единого седого волоска, и голубые глаза прикрыты длинными мягкими ресницами. Я мельком показал ему свою лицензию. Он бросил на нее взгляд и кивнул.
— Чем могу помочь, мистер Паркер? Вы не возражаете, если мы поговорим по дороге? Я обещал жене сводить ее поужинать.
Я приноровился к его шагам.
— Я работаю с Эллиотом Нортоном по делу Атиса Джонса, мистер Райн.
Он запнулся, как будто сразу же утратил свою манеру держаться, потом пошел немного быстрее, я тоже ускорил шаги, чтобы нагнать его.
— Я больше не занимаюсь этим делом, мистер Паркер.
— С тех пор как умер Атис, это уже не дело. Точка.
— Я слышал, мне жаль.
— Не сомневаюсь. У меня есть к вам несколько вопросов.
— Я не уверен, что смогу ответить на какие-либо вопросы. Может быть, вам стоит спросить мистера Нортона?
— Я бы так и сделал, если бы Эллиот был поблизости, но мои вопросы весьма деликатного свойства.
Он остановился на перекрестке, пережидая красный свет и бросил на светофор вполне красноречивый взгляд, который давал понять, что Райн воспринимает его скромную роль своей жизни слишком близко к сердцу.
— Я же сказал, не знаю, чем могу помочь вам.
— Почему вы отказались от дела?
— У меня было много других дел.
— Но не таких, как это.
— У меня не такая большая клиентура, чтобы я мог выбирать, брать мне дело или нет, мистер Паркер. Мне дали дело Джонса. Оно должно было отнять у меня массу времени. Я мог бы завершить десять дел за то время, которое мне потребовалось, чтобы всего лишь ознакомиться с документами по этому делу. Мне не было жаль, что оно ушло от меня.
— Не верю.
— Почему?
— Потому что вы молодой государственный защитник. Вы, вероятно, амбициозны, и, как я понял, сидя в зале суда, эти амбиции вполне оправданы. Дело такого высокого уровня, как убийство Марианны Ларуз, попадается не каждый день. Если бы вы хорошо проявили себя, пусть даже проиграли бы дело, это открыло бы перед вами новые возможности. Я не думаю, что вы так легко расстались с ним.
На светофоре загорелся зеленый, и нас стали пихать со всех сторон люди, переходившие улицу. Но Райн все не двигался.
