проходили…
— С буквы «Е»! — вспомнил Генералов. — Потому что он ЕСТ!
И хотя Мурашкин догадывался, что для слова «язык нужна буква «Я», есть ему всё равно захотелось. Он потихоньку достал из портфеля яблоко и откусил. Прожевал и откусил снова.
— Запишите в тетрадях: «ДИКТАНТ», — сказала Людмила Васильевна.
Увидев, что Мурашкин ест, Эдик тоже достал яблоко, У Мурашкина яблоко было белое, а у Одинокова — красное.
— У меня яблоко сладкое! — сказал Эдик. — Смотри, какое красное! А у тебя?
— А у меня — белый налив! — объяснил Мурашкин.
Ленка Романенкова оглянулась и прошипела:
— Тише вы! Диктант же!
Одиноков молча ткнул Ленку в плечо.
— А Мурашкин и Одиноков едят на уроке! — громко сказала Романенкова. — Я не ябедаю, я просто говорю при всех!
Людмила Васильевна пожала плечами и вздохнула.
— Что поделаешь, — сказала она, — если некоторые до сих пор не стали настоящими первоклассниками! Пусть они поедят, а мы подождём, А то перемены им не дождаться…
Ленка достала из портфеля большое жёлтое яблоко и положила на парту перед Мурашкиным.
Все засмеялись. В носу у Мурашкина защипало от обиды. «Не буду диктант писать!» — решил он и отложил авторучку.
— Запишите название диктанта: «НАША СЕМЬЯ». Не торопитесь, ребята, думайте над каждой буквой. Все слова будут знакомые…
Голос у Людмилы Васильевны был спокойный, и Мурашкин вспомнил почему-то, как долго мама выбирала для него в холодильнике самое большое, самое белое яблоко. Он покраснел и раскрыл тетрадь.
— «Мы живём в большом городе, — диктовала Людмила Васильевна. — Живём… в большом… городе…»
«И мы тоже!» — подумал Мурашкин и улыбнулся.
— «Наша семья дружная, — продолжала Людмила Васильевна. — Наша… семья…»
Мурашкин представил себе маму и папу. Как вечером все сидят за столом. И ему захотелось, чтобы папа сегодня не задержался.
— «Папа работает на заводе»… Не торопитесь, ребята, думайте… «Папа работает… на заводе…»
«Откуда учителя всё знают?» — подумал Мурашкин.
— Следующее предложение. «Мама работает в детском саду», — сказала Людмила Васильевна как ни в чём не бывало.
— Это же про нас! — воскликнул Мурашкин. И все посмотрели на него, а он покраснел.
— Не ври, Мураш! — крикнул Вихров. — Это моя мама нянечкой в садике работает! Понял? Людмила Васильевна, скажите!
— У меня тоже мама работала в детском саду. — Людмила Васильевна улыбнулась. — Запишите следующее предложение. «Я ученик первого класса…»
«Я ученик!» — подумал Мурашкин.
Он почему-то вспомнил первый школьный день. Как он фамилии своей стеснялся. Вспомнил, как только что не хотел писать этот удивительный диктант. И покраснел снова…
— И последнее предложение. Оно короткое. Послушайте и запишите. «Меня зовут Саша Петров». Пожалуйста…
Мурашкин поднял руку и спросил:
— А можно я напишу свою фамилию?
— Можно, — сказала Людмила Васильевна.
— А мне можно? — спросил Вихров тихо.
— Всем, всем можно, — кивнула Людмила Васильевна. — Вы все первоклассники, настоящие школьники!
Мурашкин дописал последнее, самое главное предложение. Перечитал конец диктанта: «Я ученик первого класса! Меня зовут Володя Мурашкин».
И в конце Мурашкин поставил большой восклицательный знак.
Такие уши…
На каждом уроке эта непонятная Романенкова отвечать просится, руку вверх тянет. «Спросите меня, Людмила Васильевна! Спросите, пожалуйста!..» Раз — и пятёрка! Два — снова пятёрка. И зачем ей столько пятёрок-то?..
Когда Ленка у доски отвечает, Мурашкин считает, сколько на ней бантов, и никогда сосчитать не может. В косичках — два. На макушке тоже два. Уже четыре, так? Это одних розовых. Да два ещё голубых на гольфах, под коленками. И на переднике сзади белый бантище, когда форма парадная. Сзади-то зачем?..
— Людмила Васильевна! А чего Мурашкин через трубочку бумагой стреляет?!
«У, ябеда!..»
А у самой уши светятся. Честное слово!
Перед математикой Ленка стояла у окна, и вышло солнце, и уши у неё стали вдруг розовые и прозрачные, как гладиолусы.
— Что смотришь, Мураш? Не ходи, не ходи вокруг, всё равно не дам математику списать. Вихрову дам, а тебе нет. Самостоятельно трудиться нужно! — Ленка сложила руки на груди и отвернулась.
Мурашкин хотел ответить Ленке про её светящиеся уши, какие они смешные. А задачу он и сам решил. Элементарная задачка.
Он снова посмотрел на ее маленькие розовые уши. И почему-то ничего не сказал. Не смешно ему стало почему-то. Наоборот приятно, что уши у Ленки такие аккуратные и чистые. Не у каждого человека такие уши…
На большой перемене Ленка пошла в столовую. Мурашкин побежал за ней. Почему побежал — непонятно. Есть совсем не хотелось. К тому же в портфеле у него лежал большой бутерброд с колбасой и сыром одновременно. Мама такие больше всего любит. Одного бутерброда на весь класс хватит, на две перемены, да ещё останется. Так что в столовой Мурашкину делать было нечего. Но он встал в длинную очередь через два пятиклассника после Ленки. Ленка попросила у тёти Дуси молока и котлету. Мурашкин потребовал котлету и молока.
Напротив Ленки уселся Вихров. Как будто его звали. Мурашкин сел за соседний столик.
У Вихрова на тарелке лежали четыре котлеты. Вихров подмигнул Ленке, взял котлету и засунул её в рот целиком. Ленка засмеялась.
Мурашкин снова встал в очередь. Когда он попросил ещё пять котлет, тётя Дуся удивилась:
— Ты что это, друг ситный? Дома не кормят? Вот я у мамки-то твоей спрошу, спрошу…
А Ленки в столовой уже не было. Мурашкин рассовал горячие котлеты по карманам и побежал искать Ленку.
В коридоре второго этажа девчонки из первого «А» и ещё Вихров со своим неразлучным другом Кузякиным — Кузей играли в «колечко».
Мурашкин подошёл к Ленке, засмеялся, выхватил из карманов сразу две котлеты и засунул их в рот.
— Во-первых, прожуй сначала, — сказала Ленка строго. — И нечего без очереди лезть. Встань в строй, как все…
Мурашкин покраснел. Глядя в пол, жевал котлеты.
Очень надо в девчоночью игру играть!
