– Старина Гарри хочет нас угостить, – ответил Фред.
– А мы ему зачем? – спросил Билл.
– Я же говорю: все этот дерьмовый «Нэксус». – Фред опустошил банку с орешками и швырнул ее в Билла, тот поймал ее и бросил обратно. Четырнадцатилетний Роб сказал:
– Я думаю, он интересуется мамой.
Братья захохотали.
– Нет, я вот про что. Позапрошлой зимой папа пригласил его на обед в воскресенье… Мы с мамой разбивали лед на пруду, чтобы птицы могли напиться. Когда пришел Гарри, мы спрятались за кустом лавра. Мама увидела, что он входит на крыльцо, и кинула снежок. Снежок попал ему в шею.
– И что? – зевнул Фред.
– Он обернулся злой как собака, но увидел, что это мама. Он остался стоять и улыбался как идиот.
В дверь позвонили.
– Старина Гарри пришел, – сказал Фред. – Кинь мне еще пива.
За ужином большую часть времени царило неловкое молчание. Гарри чувствовал уныние от односложного разговора. Младший, Роб, чье бледное лицо и огненно-рыжие волосы напоминали Гарри об Анни, был особенно подавлен.
– Что вы, ребята, делаете на Рождество? – спросил Гарри.
– Еще не думали.
– Будем дома.
– Ничего особенного.
Фред наконец сказал:
– Нас обычно куда-то приглашают, но мы могли бы побыть вместе дома.
– Это как мама скажет, – сказал Роб.
– Папина сестра приглашала в Кливленд, – вспомнил Дэйв.
– Кому нужен этот дерьмовый Кливленд? – спросил Фред.
– И вообще нас…ть на Рождество, – сказал Билл, потягивая пиво.
– А как вы, например, насчет лыж? – спросил Гарри.
– Нет, – сказал Билл. – Лучше мы останемся здесь.
– Что-то никуда не хочется, – заявил Дэйв.
Гарри посмотрел на четырех парней.
– Именно это Рождество не надо проводить дома. Лучше поехать куда-нибудь, развеяться, отвлечься.
Помолчали.
– Черт возьми, почему нет? – сказал Фред. – Все же лучше, чем сидеть дома.
Утром пятого декабря Джерри Пирс, весело насвистывая, вышел из парадных дверей дома. Шофер в форме отсалютовал ему и стал открывать дверцу черного «Линкольна». Джерри кивнул, влез в машину и развернул свежую газету. Он уже чувствовал себя президентом компании, и это ощущение ему нравилось.
Предстояло решить, стоит ли начинать дополнительные поиски пропавших.
«Какого дьявола, – подумал он. – Ведь девяносто девять процентов за то, что они уже где-нибудь лежат мертвые, ищи их или нет».
…Гарри шел за дворецким мимо прекрасных китайских ваз, мимо фиговых деревьев, мимо диванов, обитых шелками работы Ленора Ларсена. Они вошли в оранжерею, где росли орхидеи. Запах здесь был густой и сильный, воздух влажный, что напоминало ему Пауи.
Миссис Грэхем в светло-серых садовых перчатках и таком же переднике возилась с цветами. Ей было восемьдесят, но жизнь всегда была к ней благосклонна.
– Хорошо, что вы зашли. – Миссис Грэхем протянула изящную ручку. – Не желаете ли мартини перед обедом, мистер Скотт?
– Я бы предпочел, если можно, шотландского виски.
Виски подали с водой, привезенной из собственного источника Грэхемов, а обед накрыли в столовой с небольшим фонтаном.
– Я надеюсь вскоре услышать хорошие новости, – сказала миссис Грэхем. – Лоренца в феврале должна родить, а у нее тяжелая беременность. Она была у своей бабушки, когда узнала об исчезновении родителей, и ей стало плохо.
Гарри подумал: «Избалованные женщины, как избалованные дети: реальная жизнь страшна для них, и им трудно ее принять. Но без этого такие женщины всегда останутся детьми».
– Мне жаль, что она это так тяжело переживает.
Аккуратно очищая артишок, миссис Грэхем сказала:
– Не хотела бы я снова быть молодой. В старости все воспринимается менее болезненно. Вас уже не так
