к стене, чтобы он меня не заметил.
– Джек? Ты здесь?
– …Кей…эл…эм…эн…оу…
Я помедлила немного, потом скользнула к машине, ступая так тихо, что звук шагов по асфальту не был слышен. В трубке послышались помехи.
– Кажется, сигнал ухудшается, Джек. Надеюсь, он не пропадет, ради спасения Эрба. Честно говоря, я не знаю, как долго он еще сможет продержаться.
Я добралась до машины и возилась с ключами, в третий раз повторяя алфавит. Когда я открыла дверь машины, один из полицейских увидел меня.
– Лейтенант, мы его не нашли!
– О-хо-хо, Джек, – промурлыкал Фуллер в трубку. – Тебе лучше поторопиться.
Я прыгнула за руль, отчего сигнал стал еще слабее. Теперь я уже в полный голос выкрикивала алфавит в надежде, что он меня услышит. Оба полицейских направились к моей машине. Я завела машину и утопила педаль газа в пол.
Выездной путь проходил по бетонному пандусу.
– Джек! – кричал Барри. – Я тебя не слышу, Джек! Джек…
Телефон замолчал.
Глава 50
Фуллер нажимает кнопку «Повторный набор» на телефоне. Дэниелс сразу же отзывается:
– Сигнал прервался на выездном пути. Никаких глупостей я не наделала. – Она обеспокоена, прерывисто дышит.
– Почему я должен тебе верить, Джек?
– Не мучай его больше.
Фуллер поднимает ногу, готовясь наступить на выбитый локоть Эрба. Тот смотрит на него с ненавистью.
– У нас был договор, Джек.
– Если я еще раз услышу его крик, клянусь Богом, я отключаю мобильник и вышвыриваю его в окно.
– Как я могу знать, что с тобой нет копов?
– Я одна. Они остались в гараже.
– Может, ты по радио вызвала подкрепление.
– У меня не было на это времени. Если бы радио было включено, ты бы это услышал.
Фуллер отходит от Эрба, достает из-за пояса «зиг» и стреляет, направив оружие в сторону.
– Что ты сделал только что, Барри? Дай мне поговорить с Эрбом.
– Это было предупреждение. Если я решу, что ты мне лжешь, если подумаю, что ты привела копов, я прикончу Эрба Бенедикта. Поняла?
– Дай мне поговорить с ним.
Фуллер закатывает глаза. Протягивает телефон:
– Эрб, скажи что-нибудь.
Бенедикт смотрит в сторону, губы плотно сжаты.
– Секундочку, Джек. Кажется, он пытается выглядеть героем.
Фуллер пинает поврежденную руку Эрба, пока тот не начинает петь, как мальчик в церковном хоре.
– Скажи ей, что с тобой все в порядке.
– Джек! – кричит Бенедикт. – Не приезжай сюда!
– Слышала, Джек? Ты рада, что он еще жив?
– Когда я до тебя доберусь, Барри…
– Не надо, Джек! Ты меня пугаешь. Ты где?
– Еду на север по Лассаль.
– Когда доберешься до Дивижн-стрит, сверни налево. И давай-ка послушаем алфавит.
Джек снова начинает бубнить: эй, би, си…, а Фуллер поднимается вверх по ступенькам. Его голова гудит, как будто кто-то лупит по ней битой. Глаз изо всех сил старается завоевать золотую медаль на олимпиаде Боли.
Один укол – и боль уйдет.
Но скоро здесь будет Дэниелс. Это тоже поможет забыть о боли.
В голове. Но не в глазу. Ширнись.
Фуллер берет шприц. У него накачанные руки, вены прижаты к коже мощными мышцами. Даже не надо руку перетягивать.
Чудно.
Фуллер вкалывает все содержимое шприца и ждет ощущения теплоты, которое вызывает героин. Но пока он ничего не чувствует.
– Что за черт?
– Барри, ты что-то сказал?
Фуллер стискивает зубы, таращась на пустой шприц. Мексиканский ублюдок. «Что за дурь я только что вколол? Питьевую соду?»
– Барри, я еду на запад по Дивижн. Барри?
– Сверни вправо, на Клайборн, – рычит Фуллер. Он поднимает шприц, чтобы отшвырнуть его. Но тут…
Что-то происходит с ним.
Сначала изменения почти незаметны. Все вокруг становится более четким. Барри смотрит на руку. Ему кажется, что кулак начинает расти и увеличивается до размеров свиного окорока.
Барри смотрит на ноги, и ему мерещится, что они тоже растут. Он сам достигает трех, пяти, десяти метров. Как он помещается в такой крошечной комнате? Ага! Кухня тоже растет вместе с ним, стены удлиняются, вытягиваются все больше и больше.
Пока он растет, боль в голове сжимается. До тех пор, пока не становится точкой – зернышком раздражения в середине его распухшего глаза.
Фуллер хохочет, и звук отдается в голове, сильный и протяжный. Он слышит чей-то голос и замечает, что держит в руке телефон.
– Барри? Ты там, Барри? Какой адрес?
Адрес? А, это Джек. Она едет на вечеринку.
– Двадцать один шестьдесят, – говорит кто-то. Это он сам. Еле ворочает языком. Слова кажутся чем- то осязаемым, как будто они сделаны из плоти, и он выплевывает их, а не произносит.
Забавно.
Он медленно разворачивается. Комната кружится вместе с ним, качается, стены раздвигаются, шатается потолок. Когда он останавливается, комната продолжает двигаться, потому что он так хочет. Он может ею управлять. Он может управлять всем.
– Я БОГ.
Фуллер прикасается к лицу и чувствует под пальцами повязку. Богам не нужны повязки. Он срывает ее, отчего в глазу вспыхивает боль.
– Хватит боли. – Его голос подобен грому.
Он движется к кухонному столу, высыпает содержимое ящика со столовыми приборами перед собой.
Штопор.
Боль чувствуется лишь мгновение, из глаз льются слезы.
Нет, это не слезы.
