один контракт. Схема была проста: один брал деньги, другой подписывал документы. Сразу после задержания директора Мариинки и главного балетмейстера в Петербурге заговорили о принадлежащей Виноградову и Малькову недвижимости за рубежом и крупных счетах в иностранных банках. Несмотря на сильнейший общественный резонанс вокруг дела о взятках в Мариинке, и Виноградов, и Мальков не были арестованы, а лишь дали следствию подписки о невыезде. В театре начала работать комиссия КРУ Минфина России.
Люди, попадающие в скандалы, также ведут себя по-разному. Те, в ком остались еще хоть какие-то обломки чести, стреляются или по крайней мере подают в отставку и бегут с глаз людских долой. Другие смотрят на потрясенную общественность, выкатив круглые невинные глаза, при виде которых вспоминается поговорка о божьей росе.
4 октября 1995 года главный балетмейстер Мариинки устроил собрание балетной труппы театра, на котором заявил, что все случившееся с ним — происки врагов и завистников. Чуть раньше, общаясь с журналистами, Виноградов категорически опроверг свою причастность к взятке, полученной Мальковым. Главный балетмейстер также заявил, что никакой явки с повинной, о которой упоминается во многих средствах массовой информации, он не писал и 142 тысяч долларов наличными оперативники у него не изымали. И вообще, ничего не было…
Между тем, для труппы Мариинки разыгравшийся скандал не был такой уж неожиданностью. За 18 лет руководства Олега Виноградова в театре сложилась, мягко говоря, не совсем здоровая атмосфера. Из труппы бежала одна звезда за другой — Любовь Кулакова и Татьяна Терехова, Наталья Большакова и Вадим Гуляев, Сергей Бережной и Маргарита Куллик, Елена Пайкова и Владимир Ким — перечень этот можно продолжить. Те, кто остались, вынуждены были мириться с «диктатурой» Виноградова. Конечно, не раз и не два находились смельчаки, бросавшие вызов Главному, но все обвинения и несогласия упирались в неизвестно кем и на каком уровне воздвигнутую стену, надежно отгораживавшую Виноградова от возможных «неприятностей». Но мириться — это не значит любить. И ползли по театру нехорошие слухи. Надо сказать, что в мире богемы без слухов, сплетен и интриг никак нельзя, это, так сказать, «закон жанра». Но слухи, опять-таки, бывают разными — добрыми и злыми, веселыми и грустными. Слухи, ходившие о главном балетмейстере, назвать веселыми и добрыми ну никак нельзя.
Рассказывали, например, что однажды, когда Кировский балет выехал на гастроли в США, Олег Виноградов вдруг пригласил нескольких артистов на прием к себе на виллу. Вилла была хорошая и большая, но отнюдь не величина строения поразила танцовщиков. Они буквально ахнули, когда в одной из комнат виллы увидели старинный гобелен, некогда украшавший фойе Направника в Мариинке. Перепутать с каким- нибудь другим этот гобелен было невозможно — танцовщики его помнили с детства. Они не догадались вытащить из гобелена ниточку, чтобы передать ее потом на экспертизу, но один танцовщик сфотографировался на фоне этого гобелена и до сих пор бережно хранит у себя фотографию.
А за несколько лет до описываемого скандала, когда театр собирался на очередные гастроли, из него чуть было не вывезли одну из хрустальных люстр. Она уже была упакована и готова к отправке, когда кто-то это заметил и поднял шум. Шума тогда было много, даже вроде уволили кого-то из рабочих сцены.
Разное говорили об Олеге Виноградове. Рассказывали, что у балетмейстера есть где-то «мастерская», в которой мало кто бывал, потому что на стенах ее висит такой антиквариат, что смотреть на него попросту небезопасно. А еще говорили, что совершенно особые отношения связывают балетмейстера и знаменитого преподобного Муна, который специально «под Виноградова» отстроил в Нью-Йорке целую балетную школу, которой фактически руководит жена Виноградова Елена. По странному совпадению, невестка Муна была тут же приглашена танцевать на сцене Мариинки. А потом театр, согласно контракту, должен был каждое Рождество выезжать на гастроли в Южную Корею.
Виноградов проработал в театре 18 лет и поставил восемь спектаклей. В 1995 году из этих восьми не шел ни один. Поговаривают, что к грянувшему скандалу приложил руку мэр Петербурга Анатолий Собчак, которому не понравилась собственническая позиция Олега Виноградова, не позволившего своим танцовщикам принять участие в проходившем прошлым летом в Петербурге балетном конкурсе «Майя».
Всю осень 1995 года театр был в растерянности, никто не знал, что будет с руководством, с гастролями, с труппой. Проблем накопилось много, их надо было решать, но как? Несомненно было одно — брызги, полетевшие от этого скандала, еще долго нельзя будет оттереть с и так уже довольно потрепанного экс- белоснежного фрака русского балета…
Р. 8. В начале февраля 1996 года один знакомый офицер из ГУВД Санкт-Петербурга рассказал мне любопытную историю: по его словам, за Малькова и Виноградова начали ходатайствовать «ну очень крутые люди». И однажды опер УБЭП, который вел дело о «мариинском закулисье», вернувшись от начальства, достал из сейфа бутылку водки и в одиночку выпил ее, перемежая глотки лишь страшными матерными ругательствами… Может быть, так оно и было, а может быть, это всего лишь еще одна милицейская легенда…
Февраль 1996 г.
Распылитель
Этот магазин на Большой Конюшенной, дом 13, до недавнего времени был известен ленинградцам широким выбором музыкальных товаров: грампластинки, ноты, всевозможная музыкальная литература. Сюда приходили и известные музыканты, и студенты музыкальных училищ, да и просто любители музыки. Но в девяносто втором году владельцем музыкального магазина «Рапсодия» становится Людмила Николаевна Малышева, генеральный директор акционерного общества «Петербургские острова», и ассортимент магазина существенно меняется. Почему? Об этом мы и поведем свой рассказ.
Россия всегда славилась своими мастерами. Множество известных и безымянных художников, архитекторов, ювелиров создавали неповторимые шедевры, которые включены в золотые страницы мирового фонда культуры. Многие музеи и коллекционеры пополняли свои собрания работами русских творцов.
После Октябрьского переворота, спасаясь от революционных бурь и потрясений, те, кто мог, вывозили на Запад самое ценное. Пароходами из Крыма, на обозах по льду Ладожского озера перемещались ценнейшие произведения искусства, в том числе и всевозможная церковная утварь.
Закрыв границы, большевики смогли остановить этот поток, хотя нам вряд ли доведется узнать, сколько великих творений сгорело в топках печей и паровозов, сколько было унесено смерчем Гражданской войны.
Немного позже советская власть, создававшая свою религию, начала гонение на церковь. Многие церковные служители оказались в тюрьмах и лагерях. Предметы религиозного культа уничтожались с особым неистовством. Революционеры спешили создать нового человека — «гомо советикуса», который подчинялся бы и молился новым богам. Иконы, кресты, складни, лампады снимались с «красных углов» в домах, заворачивались в тряпье и прятались на чердаках, в чуланах и сундуках.
Понимая, какую ценность представляют для некоторых коллекционеров как на Западе, так и в России эти шедевры (а, как известно, запретный плод сладок вдвойне), появились люди, сообразившие, что на этом можно заработать большие деньги, особенно по ту сторону границы. «Ценители старины» различными способами пытались переправить на Запад свои находки, готовя почву для эмиграции и безбедного существования за пределами железного занавеса.
Девятого апреля тысяча девятьсот девяностого года старший следователь следственного отдела УКГБ УССР по Закарпатской области майор Романов постановил: возбудить уголовное дело по факту незаконного перемещения через границу СССР 43 икон и электропечи, по статьям семнадцать часть вторая и семьдесят УК УССР. А двумя днями раньше… Впрочем, обратимся к документам.
«Седьмого апреля тысяча девятьсот девяностого года Сени Шолта и Ури Мате (граждане Венгрии), следуя из СССР в Венгрию в качестве водителей с грузом пиломатериалов, на КПП „Чоп-Мост“ предъявили таможенную декларацию к грузу. Отправитель — Чаки Эрне, Москва, получатель — Хорват Петер, Будапешт. Груз опломбирован Московской центральной таможней и разрешен к вывозу за границу. Среди пиломатериалов обнаружены три картонных коробки в задней части грузового отсека, в коробках находятся сорок три иконы и электропечь. Сени и Ури утверждают, что им ничего не известно о контрабанде».
Иконы были завернуты в ленинградские газеты. Это был хороший след. В связи с тем, что следствие, точнее, следственные действия, очевидно, должны были проводиться на территории Ленинградской
