области, создается оперативная группа, состоящая как из украинских, так и из питерских чекистов. От УКГБ УССР — майор Романов, от Ленинграда — старший следователь по особо важным делам следственного отдела УКГБ СССР по Ленинградской области — полковник Карабанов. Тринадцатого апреля Карабанов принял дело к производству.
Летом в маленьких деревушках, где-нибудь на Свири или за Волховом, появлялся скромный молодой человек с холщовой сумкой. Вскоре вся округа знала: приехал молодой художник из Питера, иконами интересуется — «божий человек». Приглашали в дом, угощали, оставляли ночевать, а главное — слушали. А «божий человек» говорить умел: и об утраченной вере, и об иконах, которых скоро уж и не останется на земле Русской, если не сберечь. И случалось так, что слушавшие его старушки сами приносили иконы. Святых молодой человек признавал сразу — не перекрестясь, в руки не брал. Совал бабкам мятые рубли, если деньги не брали — кланялся в пояс и благодарил. Пустым из домов уходил редко — больно мил был человек. Иногда везло — удавалось заполучить стоящие вещи, а это большая удача. Порой художник попадался на глаза местному начальству — на вопрос о себе доставал удостоверение студента Института имени Репина.
Стоит, наверное, вспомнить, что еще до революции в России существовала целая группа людей, специализировавшаяся на кражах ценных икон и золотых украшений из храмов, церквей, домов. Иконы перепродавались, в том числе и за границу. С золотыми вещами поступали порой проще: при невозможности продать ценную вещь она либо частично ломалась, либо переплавлялась и сдавалась в ювелирные лавки — как лом. Эта каста воров получила свое название — «клюквенники».
Наш герой обходился без ножа и кастета. Так, силой убеждения, в поездках и поисках сколачивал свое начальное состояние Юрий Николаевич Малышев.
Со своей будущей женой Людмилой он познакомился в небольшом кафе на углу Невского и Владимирского, в народе именуемом «Сайгон». В семидесятые здесь тусовались фарцовщики и хиппи, панки и наркоманы, проститутки и рок-музыканты, да и просто те, кто мечтал хоть капельку приобщиться к чему-то, отличному от однообразных буден времен развитого социализма. Кафе считалось островком свободы. Появившись в «Сайгоне», Людмила, инженер-геолог по образованию, не стремившаяся прожигать свои природные способности на поприще геологии, не стала его завсегдатаем. «Сайгон» с его дешевым понтом был ей ни к чему. Она, обладавшая сильным характером, незаурядными организаторскими способностями, умением подчинять людей своей воле, взяла здесь только то, что ей было нужно, — мужа, партнера, человека умеющего делать деньги.
Но Юрий как умел делать деньги, так и умел их тратить. За одну ночь за карточным или ресторанным столиком он мог спустить все, что наживал месяцами, за что, кстати, и получил кличку — Распылитель. Его подводил характер. Во время игры в покер Людмила, глядя на мужа, спросила у его приятеля:
— Он что, играть не умеет?
— Он? Да он экстра-класс!
— Так почему он проигрывает?
— Это тонкая штука. Ведь он отыгрывается.
Вскоре после женитьбы Малышев бросил карточную игру. У него была одна отдушина — страсть собирателя. Его увлекал азарт поиска дорогой, редкостной вещи. Он был известен и авторитетен в кругу коллекционеров и собирателей. Гораздо позднее, когда возник спор между экспертами Эрмитажа по поводу одной из икон, привели Малышева. Почему привели, а не пригласили? Об этом ниже. Так вот, привели Малышева, и через несколько минут спор прекратился. Маститые эксперты согласились с тем, что сказал Юрий Николаевич.
Людмила была более прижимистой, чем ее муж.
Говорят, именно она поставила семейное предприятие на коммерческие рельсы, заметив:
— Здесь, в России, даже «лимон» ни к чему. Для чего он? Чтобы жить в вечном страхе, скрывая свое богатство от других?
Для того чтобы переправить свое состояние за рубеж, нужно было найти определенные каналы. К тому же появился вариант эмиграции из страны. Сестра Людмилы — Нина — выходит замуж за доктора медицины из Западного Берлина, господина Бальсса, и становится Ниной Бальсс. Новоявленные супруги переезжают в Берлин и почему-то разводятся. Но теперь у Малышевых появляется свой человек за бугром. Остается лишь найти канал для контрабанды, и Людмила такой канал находит.
Первой партией товара, которую удалось отправить на Запад, был груз с несколькими иконами, серебряный ларчик, серебряный крестик, ножницы с золотыми кольцами для пальцев, старинные табакерки, шкатулки и еще несколько различных предметов антиквариата, — всего на сумму около десяти тысяч долларов США. Товар гнали в Америку, а доставить его взялся матрдс с сухогруза «Томас Джефферсон» Брэд Эдвардс. В виде вознаграждения он получает японский чайный сервиз и несколько антикварных безделушек.
Но этот канал был ненадежным по различным причинам. Тогда Людмила начинает искать другой, более масштабный путь. Она зачастила в Москву и вскоре на одной из домашних вечеринок познакомилась с атташе бельгийского посольства Годфридом Букийоном. Букийон взялся перевозить через границу ценности Малышевых и хранить их у себя на родине до ее приезда — естественно, не безвозмездно.
Знакомство и деловые контакты с человеком, обладающим дипломатической неприкосновенностью, так сказать, иммунитетом, — это для контрабандиста огромная удача, хотя рисковала Людмила куда больше его, ведь господин атташе мог ее запросто «кинуть». Почему? Да вспомните время, в котором они варили свой суп. Но выбора не было, Малышевой приходилось рисковать.
Осенью семьдесят девятого года, используя свой иммунитет, Букийон, миновав таможенный контроль в порту Шереметьево, перевез ценности через государственную границу к себе на родину в город Остенд. Это были старинные русские иконы на дереве и камне, золотые и серебряные крестики, панагия, шкатулки, табакерки и многое, многое другое. Всего на сумму более ста двадцати тысяч рублей (напомним, на дворе год — тысяча девятьсот семьдесят девятый). За свою работу он получает десять штук. В начале восьмидесятых Бук, как ласково называет его Люда, перевозит на Запад несколько партий золотых икон. К последней поездке Малышевы подготовили для него около тридцати ценных икон. Только одна из них чего стоит! Икона семнадцатого века — «Николай Зарайский в житии». Стоимость ее, по самым скромным оценкам, около пятидесяти тысяч рублей.
Странным знакомством двух неработающих супругов и бельгийского атташе заинтересовались сотрудники Большого дома.
— Ради чего приезжают Малышевы, особенно Людмила, в Москву? Для чего она встречается с Букийоном?
— Незаконные валютные операции?
— Вряд ли, Малышевы валютой не занимаются, раньше были у Юрия грешки, но не в последнее время.
— Может, сбыт иностранцу антиквариата?
— Икон?
— Вот-вот.
— Но ведь они собиратели, они сами скупают. Говорят, у него такая коллекция!
Оперативники предполагают, что Букийон — сообщник Малышевых, он в дипломатическом багаже перемещает за рубеж ценности, легальный вывоз которых запрещен. Риск нарваться на международный скандал есть, но кто не рискует — тот не пьет шампанского. Чекисты выясняют, что бельгиец вскоре выезжает за границу. Медлить было нельзя, и оперативная группа срочно вылетает в Одессу, где Бук заказал билет на пароход. Лайнер отправлялся в Венецию и уже стоял под парами.
Но… но на таможне к «мерседесу» Букийона подходит группа таможенников:
— Эскъюзьми.
— What?
— Что у вас в багажнике?
Вопрос таможенника был неожиданным, ведь багаж, как известно, у дипломатов не досматривается. В ответ на недоуменный взгляд Букийона таможенник показывает на собаку, которая находится рядом.
— Видишь, псина нервничает.
— What?
