Постепенно он приходил в запустение. Обладая менее совершенной, чем на других планетах, техникой, Уникум все острее испытывал затруднения с энергией и сырьем, население его, и без того небольшое, неумолимо таяло. Уникум судорожно цеплялся за любую возможность выжить. Казалось, Аэна дает ему шанс…
Десант Уникума появился здесь месяц спустя после того, как корабли-разведчики Планетарного Союза покинули Аэну, оставив на ней пилота-наблюдателя. И все же в связи с трагической случайностью именно десантникам Уникума суждено было открыть одно из необычайных чудес Аэны. Случилось это так.
Один из десантников, Роберт Уи, забравшийся довольно высоко в скалы, вдруг увидел надвигавшуюся боку огромную крылатую тень. Как выяснилось, это было что-то вроде местного аналога летучей мыши — существо в общем безобидное, хотя и гигантских размеров. Десантник инстинктивно вскинул излучатель, любопытное существо превратилось в облачко газа, однако мощный луч задел основание нависавшей над тропой каменной глыбы. Всей своей многотонной массой она обрушилась на неосмотрительного Уи.
Сопровождавший десантников Олл помогал вытаскивать из-под камней то, что осталось от тела Роберта. Не было никакого смысла отправлять эти останки обратно, и десантники решили похоронить их на Аэне.
Олл наблюдал, как люди Уникума готовят в каменистой почве Аэны последнее ложе для своего товарища. Потом приблизился и спросил, что они хотят сделать с телом Уи. Если судить по судорогам, исказившим лицо услыхавшего ответ посредника, он был изумлен до крайности. В то время Олл еще плохо понимал язык людей и мог пользоваться лишь простейшими фразами. Диалог между ним и десантниками звучал так:
— За что вы хотите наказать своего товарища?
— Мы не наказываем его. Он не может больше двигаться и говорить, не может находиться среди нас.
— Но почему вы не сделаете, чтобы он двигался и говорил?
— Это невозможно.
Судорога изумления вновь прошла по лицу аэнянина. Некоторое время он молча изучал людей. Потом спросил:
— Законы планеты Уни запрещают это?
Услыхал отрицательный ответ и опять замолчал озадаченно. Затем попросил ничего не делать с телом Роберта и надолго исчез. А когда появился, произнес:
— Если вы не в силах сделать так, чтобы ваш товарищ двигался и говорил, то по велению Великого Магистра это могут сделать жрецы в пещерах Аэны.
Настал черед изумиться десантникам. Несколько часов они обсуждали невероятное предложение Олла и пришли к выводу, что хуже, чем есть, Роберту уже не будет.
Десантники подхватили тело Уи и двинулись вслед за посредником по узкой, круто взбиравшейся вверх тропе. У входа в огромную пещеру путь им преградили аэняне. Над их глазами нависали такие же, как у Олла, козырьки, а на груди сияли треугольники. Каждый из аэнян медленно поднял правую руку, треугольники налились изумрудным светом и запульсировали. Люди почувствовали, как что-то мягко толкает их в грудь.
— Дальше я пойду один, — сказал Олл.
Вместе со стражами он внес тело Уи в пещеру.
А на следующий день Роберт Уи вышел оттуда, щурясь от ослепившего его света. Он был цел и невредим, ни одного шрама не виднелось на загоревшем лице, ни одной царапины — на прозрачной броне шлема. Вслед за ним шагнул из тьмы Олл, и нотки торжества прорвались в его скрипучем голосе:
— Великий Магистр дарит людям планеты Уни свою милость, которой они могут воспользоваться, когда пожелают!
Десантники переглянулись…
Спустя несколько недель пилот Говард Барток доставил на Аэну первые контейнеры. Это был необычный, сверхделикатный груз.
Это были совершенно особые рейсы. Несколько отливающих металлическим блеском вытянутых контейнеров, с которыми предписывалось обращаться сверхосторожно, — сюда. И столько же жизнерадостных мужчин (реже — женщин) — обратно.
В темных недрах пещер Аэны люди выходили из герметичных контейнеров, словно бабочки из коконов. Бартока поражало, что его пассажиры ничему не удивляются — ни тому, что обрели жизнь заново, ни тому, что оказались вдруг на багрово-черной Аэне.
Покойники превращались на Аэне в деятельных политиков и бизнесменов. Чтобы когда-нибудь снова стать покойниками.
Водитель межпланетного катафалка Барток превращался на Аэне в пилота пассажирского корабля. Чтобы вскоре снова двинуть в космос свой катафалк. Барток никогда не пытался разорвать этот круг, за рейсы Уникум-Аэна неплохо платили. А поскольку Уникум не входил в Планетарный Союз, деньги там все еще были в цене.
— …Груз уложен, — доложил бесшумно подкативший робот. Барток пересчитал контейнеры — скорее по привычке, чем по необходимости, роботы никогда не ошибались.
— Ладно, — сказал он, — отправляйте их в чистилище.
Робот вряд ли понял значение слова «чистилище», но ответил запрограммированной на юмор реакцией — изобразил на пластиковом подобии лица улыбку.
Платформа растворилась в густых пещерных сумерках.
Барток взглянул, как вспыхивают изумрудным сиянием треугольники на груди стражей, и машинально поправил кобуру висящего на плече тяжелого излучателя.
Однажды он попытался проникнуть в святая святых Аэны. Это произошло случайно в один из первых рейсов.
…Аэняне, как и теперь, быстро унесли контейнеры, а Барток, чтобы как-то скоротать время ожидания, решил полетать над горами. Он поднял капсулу вверх. Стража, надвинув на самые глаза свои козырьки-клювы, наблюдала, как она описывает круги над пещерой.
Потом Барток повел аппарат вдоль вытянутой скалистой гряды. Однообразный, угрюмый ландшафт Аэны быстро наскучил пилоту, и он хотел было возвращаться, но тут его взгляд зацепился за какие-то круглые пятна в скалах. Посадить капсулу было негде, кругом торчали острые каменные зубцы, и Барток оставил ее висеть неподвижно над поверхностью. Он осторожно ступил на камни, приблизился к пятнам. Это были широкие, около метра диаметром, углубления, забранные мелкоячеистой, сплетенной из неизвестных Бартоку растений сетью. Решившись, Барток сорвал сеть и даже сквозь плотную ткань скафандра ощутил сильный напор газа, ударившего из глубины.
«Вентиляционный штрек, — подумал Барток. — Они вывели его наружу в таком месте, куда не забраться ни одному аэнянину, и потому не выставили охраны». Штрек казался пологим и достаточно широким. Поколебавшись, Барток рискнул. Широко расставляя ноги, он начал медленно опускаться во тьму. Через некоторое время тоннель стал еще более пологим, и пилот уже мог, сильно нагнувшись, ступать вперед. Вдали забрезжил неясный, янтарно мерцающий свет. Барток зашагал быстрее. Своды штрека расширялись, и, выпрямившись, пилот увидел, что свет исходит от бледных язычков пламени, пробивающегося сквозь какую-то щель на своде. Оно срывалось и летело вниз вытянутыми пылающими каплями. Светящиеся лужицы растекались под ногами. В неясном, дрожащем свете Барток различил, что находится в просторной пещере, неровные стены которой покрыты угловатыми, странными знаками. И находится не один. Сгорбленная фигура, шаркая жесткими подошвами сандалий, надвигалась прямо на Бартока. Затаив дыхание, он едва успел уклониться. Аэнянин, чуть не задев его плечом, прошел мимо. Там, где сверху падали огненные капли, он остановился, подставил темную ладонь, поднес пламя к губам. Дрожащий свет упал на лицо незнакомца и, вглядевшись, Барток понял, почему аэнянин не заметил его — он был слеп.
Язычок прозрачного огня вдруг лизнул прозрачный шлем пилота, и Барток не удержался от испуганного восклицания. Аэнянин вздрогнул и повернулся на звук, тонкие и острые, похожие на удлиненные птичьи когти пальцы потянулись к пилоту.
