— Нет.
— То-то и оно, — рассудительно сказала Галя. — Если бы все мы, кто встал на путь борьбы, знали друг друга, как бы долго продержалось наше подполье в таких условиях?
В том, что она говорила, был смысл. Бес не мог с этим не согласиться.
— И она точно была курьером у Рена? — все-таки не успокаивался Бес. — А не выполняла ли она какие-либо другие функции при куренном?
— Вы хотите спросить, не была ли она его коханой? — тонко улыбнулась Галя. — Не могу удовлетворить ваше любопытство. Но если у куренного был неплохой вкус, то он, наверное, выделял ее из своего окружения — дивчина видная.
— Может, у нее было другое псевдо?
— До чего же вы въедливый, Юлий Макарович, — не сдержалась Галя. — Ну, было. И мы даже условились, что изредка будем меняться ими: я похожу под ее именем, она — под моим.
— Зачем это?
— Ну как вы не понимаете! — чуть капризно поджала Галя губки. — Люди, с нами связанные, не должны знать, кто из нас кто. А представляете, как запутаются энкаведисты, если выйдут на след?
— Резонно, — согласился Юлий Макарович. — Так какое у нее второе псевдо?
— Подолянка. Красиво, не правда ли?
— Гарно, — равнодушно кивнул Бес. И опять взялся за свое: — Кто-нибудь подтвердил вам, что эта девица и есть Мавка?
— Судя по тону, вам это псевдо знакомо, — чутко поймала новые нотки Галя.
— Да, — признался Бес. — Такой курьер у Рена, насколько я помню, был. Куренной Мавкой очень дорожил. Настолько, что держал подальше от всех своих дел.
— Он ей не доверял? — спросила Галя.
— Мавка была любовницей Рена, — сказал Бес.
Референт службы безпеки вел разговор с тем сосредоточенным вниманием, с каким охотник берет на мушку дичь.
— Ну и что? — Галя не понимала, почему такие интимные подробности должны их интересовать. — Кстати, я в этом и не сомневалась.
— Значит, человек она особо проверенный.
— Ничего это не значит, — неожиданно заупрямилась Галя, — когда девушку в постель тащат, редко спрашивают, какие взгляды она разделяет.
— Знаете по собственному опыту?
Было это сказано грубо, будто пощечину Бес влепил.
— Ой, советую вам со мной не ссориться, — нараспев проговорила Галя. — Я обид не забываю…
— Выбачайте. У меня просто плохое настроение.
— Совсем не обязательно переносить его на других. Легкая перепалка несколько отвлекла их от основной темы.
— Все-таки настаиваю: вам следует познакомиться с Мавкой. Если со мной что-нибудь случится — она меня заменит.
— Згода, — наконец согласился Юлий Макарович. — Но не у меня дома. Пусть приходит завтра, скажем, в шесть вечера, к драматическому театру. Ее спросят: «Нет ли лишнего билетика?»
— Не пойдет, — отвергла пароль Галя. — У всех будут спрашивать, нет ли лишнего билета… Так легко нарваться на случайность. Пусть тот, кто придет на встречу, будет с томиком Леси Украинки в правой руке.
— Хорошо.
— Спросить он должен следующее: «Извините, спектакль начнется вовремя?» Леся ответит: «Наверное, для опозданий нет причин». Ясно?
Обмен паролями состоялся, и Леся ждала распоряжений. Несомненно, пришел тот, кто был ей нужен: томик Леси Украинки в руке, в условных фразах каждое слово на месте.
Связник Беса был солидным, среднего возраста мужчиной, по виду — служащий какого-нибудь нешумного, но уважаемого учреждения. Он неспешно расспрашивал Лесю о житье-бытье, и со стороны могло показаться, что встретились давние знакомые.
Леся, одним взглядом окинув посланца Беса, проявляла теперь к нему тот интерес, который диктовался обстоятельствами встречи у театра: слегка кокетничала, отвечая на вопросы, улыбалась доверительно и чуть обещающе.
— На спектакль мы, наверное, не попадем? — спросил связник. Себя он попросил называть Павлом Романовичем.
— Сложно с билетами, — безмятежно улыбаясь, ответила Леся.
Она без труда узнала в Павле Романовиче помощника Беса, который приходил «снаряжать» хозяйку хаты Гали Шеремет к сыну, — Галя подробно описала ей внешность этого хозяйственного, неторопливого агента.
— Мы не будем очень огорчаться? — Павел Романович тоже приятно улыбался.
— Невелика беда — вечер сегодня чудесный.
— То, может, погуляем?
— Охотно, время у меня есть.
Он повел ее в тихий переулок, подальше от людной площади. В переулке было пустынно. Леся почувствовала себя неуютно. Потом сообразила, что здесь они не особенно заметны со стороны: над тротуаром нависли ветви сирени, вишен и яблонь, разросшихся в палисадниках у домов, кустарники и деревья образовали густую тень, укрывающую прохожих.
Шли от дома к дому, из одной тихой улочки в следующую. Павел Романович сосредоточенно молчал; казалось, он забыл о своей спутнице. Леся вскоре заметила, что вот так, переулками, они приближаются к дому, в котором она жила. Заметила это и забеспокоилась.
— Куда вы меня ведете?
— Бее узнаете в свое время, — невозмутимо бросил Павел Романович.
Спрашивать таких, как он, о чем-либо было бесполезно — Леся хорошо это знала.
— Скоро?
— Почти пришли.
Они стояли у Лесиного дома — приземистого, казенного типа четырехквартирного здания. Дом был унылым — облупившиеся стены, четыре крылечка — по числу хозяев — прилепились к «парадной» стене. Казарменный вид дома немного скрашивали палисадники, часто засаженные кустами сирени. Но сейчас листья уже облетели, и тоненькие ветви сиротливо тянулись к маленьким окнам. Стемнело, и только над одним крылечком горела лампа под металлической тарелкой. Дом чуть виднелся в сумерках, казался пустынным.
Так оно и было: жили здесь преимущественно люди рабочие, а они рано ложились спать: с утра — за труд.
Леся получила здесь маленькую квартирку некоторое время назад. Многодетную семью железнодорожного мастера, которая раньше ее занимала, переселили в новый дом. Леся почти ничего не знала о соседях по дому, в первые дни после новоселья познакомилась, но дальше этого дело не пошло. По утрам ей случалось с одним из них, офицером гарнизона города, вместе ожидать автобус на остановке. Семья офицера занимала ближнюю к Лесиной квартиру. Офицер приветливо здоровался с Лесей волжским окающим баском. Леся чинно отвечала: «Добрый день, товарищ капитан».
Ей нравились военные, независимо от того, какую форму они носили. Так она сказала Гале, и та долго смеялась.
Павел Романович остановился, сказал:
— Пришли.
— Так это ж мой дом, — удивилась Леся. Она с недоумением смотрела на провожатого.
— Ага, — согласился тот, — запрошуйте в хату.
Леся поднялась по скрипучим ступенькам крылечка, щелкнула замком сумочки — искала ключ.
