начальнику, к товарищу полковнику Лейкину, приблизился, ключики нашел — за ручку с ним теперь прилюдно здоровается… И все в городе видят: «тамбовцы» в городе — не хуй собачий, а сила… А Пучик Лейкину-то заодно в уши вливает — что, почем и как… Надо Вадика в депутаты двигать, способный малец, по жизни правильно рассуждает, хотя и начинал с малого… Вот и тебе, Мишутка, перестраиваться пора — по ходу пьесы, как говорится. Работа, она не ждет.
Виктор Палыч строго посмотрел на притихшего Скрипника, пожевал губами, кивнул каким-то своим мыслям и продолжил:
— Я вот тебе начал рассказывать про пятнадцать «лимонов», которые ребятки-«тамбовцы» в Германию отправили… Схема-то вроде бы и простая, но красивая, и главное — необычная, новая совсем… Смотри, как все красиво завертели: есть в Питере заводик — неважно, как называется, тебе лишняя конкретика ни к чему… Мы на заводике этом своих людей поставили, акции выкупили — теперь мы там хозяева… Ну, вот… И есть у нас в городе банк — солидный, все как положено… Дальше: у рыбоедов, где- нибудь в Латвии, появляется фирма — «Шминтарс-Дзинтарс» какой-нибудь, неважно… Латвия страна тихая, к Европе близкая.
— Ага, — невпопад кивнул Плейшнер. — У меня там в восемьдесят третьем подельника завалили.
— Да не о том сейчас речь! — нахмурился Антибиотик. — Ты в суть вникай… Короче, эта фирма «Шминтарс» берет через нашу фирму в нашенском же банке кредит на программу закупки товаров народного потребления, а гарантом кредита выступает наш же заводик… Смекаешь? «Шминтарс» разоряется — это понимай, что денежки уже за границей в нужном месте, а наш банк снимает «бабки» с заводика — поскольку тот был гарантом. Понял? Завод-то все равно нерентабельный, весь на дотациях бюджетных… А мы бюджетные денежки — не работягам, которые их все равно проебут-пробухают, а себе…
— Постойте, Виктор Палыч, — сморщил лоб от чудовищного напряжения мысли Плейшнер. — Так, а… А работяги-то эти могут шум поднять — мусора набегут, кипеж начнется.
Антибиотик снисходительно улыбнулся:
— А что работяги? Они привычные, потерпят. Ну пошумят, портреты Сталина и Ленина поносят вокруг Казанского собора, президента поругают, призовут к ответу преступную власть… Впервой, что ли? А мусора — мусора хуй чего поймут, а которые посмекалистее окажутся, тех на их же мусорской сходняк направят, чтобы не дурью маялись, а неуклонно процент повышали… Нам мусора — до сраки, лишь бы они финансы наши не трогали, в экономику не лезли… Там есть умники малахольные, типа Никитки-Директора… Понимают, суки, что в финансах — основа… И все норовят нам по экономике ударить, финансы нам подорвать… Только, скорее, им самим яйца поотрывают… Ты смотри глубже, Мишутка — сейчас в России собственность делится, а зачем? Чтоб новый класс народился — класс собственников. Таких, как мы с тобой. А собственность — это власть… Поэтому и нашему коллективу нужно ближе к собственности держаться… Наша организация должна сейчас во все перспективные проекты вписываться, а иначе — кто не успеет, тот опоздает, а паровоз — он ждать не будет… Упустим время — собственность потеряем, а потом нас подвинут — и кранты… Понял?
Скрипник кивнул, а Виктор Палыч закончил со вздохом:
— Оно хорошо, что понял… Я, Мишутка, когда «грядку» тебе в порту давал — уже тогда в перспективу смотрел… Порт в Питере — это не просто порт. Это огромное влияние… И кто в порту сильнее стоять будет, тот во многих будущих раскладах банковать начнет… Потому я и хочу, чтобы ты со своими ребятками пошустрее поворачивался, чтобы не о водяре думали, а о будущем, чтобы сочиняли, придумывали больше разных «тем» — нам сейчас на месте стоять нельзя, только вперед идти, как юным пионерам… С оглядкой, конечно, но — вперед. А мусоров в Питере бояться не надо… Не зря умные люди сказали: бессильный враг, он — лучший друг. Так-то вот…
Антибиотик закончил лекцию-правилку и, удовлетворенный демонстрацией собственной мудрости и красноречия, откинулся на спинку кресла, чуть прикрыв глаза. Старик в последнее время сам не своим стал в плане поучать кого-нибудь, как жить. Спору нет, вещи Виктор Палыч говорил толковые, но уж больно занудным он становился порой. Правда, смельчаков, способных высказать ему это в лицо, как-то не находилось…Антибиотик хоть и любил читать «лекции», но, в случае чего — мог разобраться со «студентами» совсем не «по-профессорски». Где-нибудь на выездном «семинаре» в районе Коркинских озер…
Плейшнер нервно дернул кадыком, откашлялся, а потом сказал, стараясь придать голосу солидность и уверенность:
— Я у вас, Виктор Палыч, с тех пор как вы меня приняли — учиться не перестаю… Вы все правильно говорите, и нам тоже надо… как это… Ну, короче, с новыми «темами» начинать… И тут у меня есть одна идейка — я как раз перетереть ее хотел, с вами посоветоваться… Она, конечно, на пятнадцать «лимонов» не потянет, но на полтора — вполне… А то и на два… И тема интересная, в общем — беспредъявная…
Виктор Палыч открыл глаза, сразу же блеснувшие остро:
— Ну-ка, ну-ка… Чего там накумекали?
Сбиваясь порой, но, в общем и целом, довольно связно и бойко Плейшнер изложил Антибиотику план возможной предстоящей аферы с вывозом из порта «левой» партии шведской водки. Виктор Палыч не перебивал, слушал внимательно, время от времени отпивая маленькими глотками вино из хрустального фужера.
— Ну вот, — закончил, наконец, свой доклад Некрасов. — Короче, получается, что если все нормально загодя подготовить, если там у этих шведов и наших чекистов шухер какой-нибудь не случится — тогда можно попробовать груз вчистую снять. А мусорята чалые из «ТКК» этой — все копья обломают и зубы в порошок сотрут, но не найдут ничего… А даже если найдут — кидок им нам не предъявить… Вот… Что скажете, Виктор Палыч? Хотелось бы совета вашего…
И Плейшнер скромно потупил глазки, ожидая похвалы — он видел, что Антибиотик «тему» уже «закусил», что она ему понравилась.
Виктор Палыч поиграл бровями, поморщил лоб, наконец, хмыкнув, сказал:
— Ну, что же… Так-то оно, на словах, вроде как все складно выходит… А откуда наводка пришла? Кто «тему» слил?
Плейшнеру нужно было «набирать очки» перед Антибиотиком, поэтому, конечно, не могло быть и речи, чтобы назвать в качестве источника информации Милку Медалистку — несолидно бы это прозвучало как-то… Поэтому Некрасов ответил так:
— Мои люди в порту пацаненка одного зацепили из этой самой «ТКК»… Фраерок, но налепушничал, большим начальником себя в мечтах увидел… Ну, короче, он и не понял, как весь расклад «забарабанил»… И опаски у него никакой не возникало, я думаю…
— Угу, — кивнул Виктор Палыч, помолчал, а потом снова спросил: — А потом, схему-то, поди, Моисей умыслил, а? По почерку узнаю… Вот ведь жидяра толковый — даром, что не молоденький.
Отдавать все «заслуги» Гутману Плейшнер, естественно, не хотел:
— Там как получилось: мне когда «тему» доложили, я туда-сюда прикинул, говорю Лазаревичу — посмотри, мол, вдруг вкусное сложиться… Он-то все же пограмотнее меня в этих вопросах… Ну, Моисей сразу на «тему» сел, мозгой пошурупил — да, говорит, реально выйти может.
— Ну что же, — покивал Антибиотик. — Вполне, вполне… Молодец, Мишутка, хвалю… Хотя хвалить-то пока еще не за что — дело то не сделано, но уже за то хвалю, что головой думаешь, в перспективу смотришь… А тема эта — она сейчас как раз кстати придется… Мы водяру реализуем — наличка появится свободная, а она сейчас нужна, очень нужна… Ты, вот что… Я тебе нашего коммерсанта дам — как контейнера из Пыталово уже вывезешь, к нему на складик их и сгрузишь… Они там отстоятся малость, чтобы шухер улегся — а потом уж можно и реализовывать будет… Ладушки?
«Вот ведь глот!» — подумал с досадой Скрипник об Антибиотике, потому что сразу понял: раз старик реализацию водки под себя берет, стало быть и его, Плейшнера, доля со всей «темы» существенно уменьшается… Ведь если бы он, Некрасов, вею «тему» целиком прокрутил — от хищения до реализации и получения денег, — тогда только в общак отстегнуть пришлось, а остальное коллективу плейшнеровскому осталось бы… А теперь — теперь Антибиотик, вроде как, в долю входит сам и свое возьмет, и общаковское, а тому, кто всю эту «тему» нашел и разработал — кроху бросят…
