не подлежащим обжалованию…
Назаров не заметил, как сигарета догорела до фильтра. Майор посмотрел на свою «четверку» и отвернулся — он не хотел никуда ехать, да и спешить ему было Уже некуда…
Аркадий Сергеевич медленно пошел по набережной Фонтанки по направлению к Михайловскому замку… Редкие прохожие с удивлением оглядывались на него — Назаров что-то негромко бормотал, будто пытался рассказать кому-то о чем-то… А майор действительно рассказывал — он думал об отце и не замечал, что беседует с ним вслух так же, как перед смертью разговаривала с Сергеем Васильевичем его мать, Татьяна Александровна… Майору казалось, что отец слушает его — но почему-то не хочет отвечать, словно сын не сказал еще чего-то самого главного, самого важного…
У Михайловского замка в это время стояли четыре автомобиля — два японских джипа, «мерседес» и «вольво». Там проходила мирная стрелка представителей двух дружественных, в общем-то, бандитских группировок — обе они входили в империю Антибиотика… Но, как это часто бывает, даже между дружественными «коллективами» время от времени возникали мелкие конфликты, которые решались, в зависимости от их значимости, на разных уровнях. В этот раз «терка» была совсем пустяковой — два молодых пацана из-за бабы цапанулись на дискотеке, даже постреляли маленько, хорошо, не попали ни в кого… Возникшую «тему» съехались обсудить «звеньевые» — Женя Травкин, работавший в свое время под Плейшнером, и Дима-Караул, начинавший когда-то с покойным ныне Олегом Званцевым по кличке Белый Адвокат.
Женя и Дима знали друг друга давно, подвохов на стрелке не ждали, но на всякий случай каждый приехал с охраной, как того требовал сложившийся «этикет» — заодно пусть и молодые увидят, как серьезно старшие к любому, даже самому мелкому, на первый взгляд, вопросу относятся… «Звеньевые» мирно прогуливались от площадки перед замком до набережной, охрана внимательно скучала — вечер был тихим и светлым… Быстро «растерев непонятку», бандиты не торопились разъезжаться — белая ночь настроила Диму на лирический лад, и он принялся рассказывать Жене, как сам не так давно был молодым и глупым и как вписывался в разные «махаловки» из-за баб… В этот момент по набережной навстречу «звеньевым», чуть покачиваясь, вышел немолодой уже мужик в костюме и в галстуке — это был Назаров.
Аркадий Сергеевич, ушедший глубоко в себя, вдруг вздрогнул, услышав, как один стриженный амбал, гогоча, рассказывал другому:
— Ну вот, я этому задроту очкастому бью в пузо, а он руками за ногу схватился, я — дерг, а туфля у него осталась. Я — туда-сюда, а вокруг орут уже, ментуру кличут, а этот пидор скорчился, в ботинок вцепился… Я ему по еблищу пяткой — бумс, а он все равно рук не разжимает, свело, видать… Ну я, бля, думаю — не бежать же босиком?!
Назарова заколотило — когда-то, много лет назад, его отец вот так же вцепился в бандитский ботинок и умер, и никто ему на помощь не пришел… Конечно, эти два стриженных амбала в то время еще пешком под стол ходили. Конечно, это не они убили Сергея Васильевича… Но они, но такие, как они… Аркадий Сергеевич хотел когда-то защищать людей своей страны в том числе и от такой вот мрази, а вышло…
Вышло, что он, Назаров, сам в почти такую же мразь превратился… И очень скоро его, как проворовавшегося прапорщика, попросят снять погоны и положить на стол удостоверение.
Дима-Караул мазнул по странному мужику недовольным взглядом:
— Ну, че вылупился-то, папаша? Шарниры в прутиках заело? Вали отсюда, не на выставке…
Назарову и раньше приходилось сталкиваться на улицах с «братками», но они никогда не позволяли себе так разговаривать с майором — по глазам чуяли серьезную «ксиву в пиджаке». А теперь, видимо, и взгляд у Аркадия Сергеевича стал другим — ушло из него что-то… Наверное, навсегда… Назаров снова почувствовал, как в груди сердце сильно ударилось обо что-то. Майор медленно вздохнул, потом спокойным, будничным движением вынул из наплечной кобуры табельный «Макаров», передернул затвор и выстрелил Диме в лицо… Женя Травкин широко раскрыл глаза и, не успев даже испугаться, сказал в крайнем изумлении:
— Ты че, пидорасина, ты ебу дался?! Да ты…
Второй выстрел отправил Женю догонять уже покинувшего этот странный мир Диму. Надо сказать, что «экипажи прикрытия», не ожидавшие никакой стрельбы, отреагировали, в общем, быстро — Женя еще дергался в агонии, а его бойцы уже открыли огонь по майору из помповых ружей, на которые у всех, кстати, имелись совершенно легальные разрешения… Секундой позже к пальбе присоединилась и охрана Димы… Назаров больше не успел выстрелить ни разу — его швырнуло на землю, он попытался встать и упал снова… На мгновение майору почудилось, что он увидел отца — Сергей Васильевич молча смотрел на сына, но не здоровался и не делал никаких попыток помочь Аркадию подняться…
Часть 2. Выдумщик
«Тот, кто сражается с чудовищами, должен помнить о том, чтобы не стать монстром самому…»
Андрей Обнорский, известный читателям своей газеты под псевдонимом Серегин, конечно, не мог предположить, чем закончится для майора Назарова их странный разговор. У Серегина не было серьезных оснований доверять офицеру ФСК — журналист считал, что раз Назаров его вычислил, то обязательно передаст информацию кому-нибудь еще… Андрей, ругая себя последними словами за то, что так подставился, рванул на своей «Ниве» к Центральному переговорному пункту, который находился у самой арки Генерального штаба. Обнорский очень торопился — он почти физически ощущал на затылке чужое злобное дыхание… На переговорном пункте Серегин сделал два коротких звонка — один международный и один местный. Сначала Андрей позвонил в Стокгольм — ожидая, пока на другом конце провода снимут трубку, Обнорский нервно оглядывал зал из кабинки, но ничего подозрительного не заметил… Наконец, абонент в столице Швеции ответил. Андрей облегченно вздохнул и, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, сказал:
— Привет, это я… Как ты?… Понятно… Слушай, у меня тут, похоже, неприятности могут начаться… Да подожди, что ты сразу в панику-то… Похоже, «просек» меня друг Олафсона… Ну как, как — умным он шибко оказался… Нет, пока, кажется, все чисто… Да… Поэтому, я так думаю, что до утра еще запас времени у меня есть… Да… В общем, я здесь закругляюсь и постараюсь утром вылететь к тебе… Да… Если я не прилечу — значит, что-то случилось… Тогда действуй, как договаривались… Все… Да не психуй ты раньше времени… Да… Я тоже… Ну, пока…
Серегин повесил трубку и перешел в кабину для местных телефонных переговоров. Обнорский с сомнением посмотрел на часы (стрелки приближались уже к восьми), но все же начал набирать номер. Когда на другом конце провода сняли трубку, Андрей обтер лоб и поздоровался:
— Физкульт-привет, рад, что застал тебя… Слушай, нам нужно срочно встретиться и поговорить… Ах, вот даже как?… Ну — так у дураков мысли совпадают… Нет, до утра не терпит, нужно обязательно сегодня… Намекнуть? Ты про нынешние разборки в порту, естественно, слышал кое-что?… Да, да, ко всей этой компании… Ну вот, думаю, что смогу тебе кое-что интересное рассказать… Да… Нет, прямо сейчас не могу, у меня встреча через полчаса… Нет, короткая совсем… Давай в одиннадцать — в смысле, в двадцать три ноль-ноль, на Сенной… Нет, именно там — так нужно, нам в одно место зайти придется… Ну, где? Давай у магазина «Океан»… Лады… Все — пока…
Обнорский вышел из кабины, огляделся и быстрыми шагами пересек зал.
Запрыгнув в свою припаркованную у самого входа в переговорный пункт «Ниву», Андрей запустил мотор, быстро развернулся и на приличной скорости погнал к Финляндскому вокзалу. На площади Ленина Серегин остановил автомобиль, еще раз проверился и побежал к телефону-автомату. На этот раз Обнорский набрал совсем короткий номер — 02. Дождавшись ответа, Андрей сказал в трубку глухо:
