своим занудством), приходила не раз и не два на ум Ледогорову… Да вот только случаи все никак не подворачивались — а слишком сильно рисковать башкой Бабуину не хотелось.
После прибытия Туза в Питер, Антибиотик навестил его в конспиративной хате — Ледогоров узнал об этом от своего человека в личной охране Виктора Палыча. Нет, охранник вовсе не стучал на принципала[35], он просто обмолвился Ледогорову, с которым был в хороших отношениях, что старик в Веселый поселок ездил — и Валера тут же насторожился. Насторожился и отдал распоряжение своим людям из охранной фирмы «Офицерский союз» активизировать «клопа» в нужной квартире… Распоряжение было выполнено, и чутье Валеру не подвело — днем позже удалось записать разговор Туза и Антибиотика, приехавшего на еще одну встречу. Виктору Палычу необходимо было передать Симоненко результаты наблюдения за Бурцевым — наблюдение это осуществляло (негласно, естественно), детище покойного Гены Ващанова — охранная фирма «ОРБ-сервис»…
Так в руках Ледогорова оказалась пленка с записью крайне любопытного разговора, в ходе которого обсуждалось не что-нибудь, а убийство… Причем — что самое главное — в разговоре звучали необходимые имена: и жертвы, и заказчика, и даже кличка исполнителя.
Валера очень обрадовался — с такой пленкой можно было попробовать отправить Антибиотика за «колючку», а в зоне, глядишь, со стариком и еще какое-нибудь несчастье приключилось бы… И все — в этом случае Валера-Бабуин стал бы самым реальным претендентом на «императорский трон»: Ильдар с Мухой сами в тюрьме сидели, Иваныч — тот высовываться не любит, Сазона убили в самом начале девяносто четвертого года, а Вова-Однорукий — у него, по мнению «братвы», после ранения что-то с головой случилось… Все… Получается, что Бабуин — чуть ли не единственный наследник из тех, кого признают… Другой настолько же реальной фигуры в Питере не было…
Стремался Ледогоров, конечно, но — глаза, как известно, боятся, а руки делают. Двадцать пятого мая, сразу после того, как по городу разнеслась новость об убийстве в Летнем саду Дмитрия Максимовича Бурцева, пленка с записью разговора Антибиотика с Тузом попала в РУОП. Попала она туда путем довольно сложным, через некого Вадика-Пучика, имевшего в последнее время большое влияние на заместителя начальника РУОПа полковника милиции Даниила Серафимовича Лейкина. Лейкин, кстати говоря, вовсе не был предателем или впрямую коррумпированным сотрудником — но он, к сожалению, не очень хорошо разбирался в оперативном процессе, потому что почти всю жизнь занимался исключительно «политическими» и «воспитательными» вопросами.
Так, например, Даниил Серафимович абсолютно не представлял себе, что такое «внедрение в агентурную сеть противника» — а ведь именно этот «финт» и осуществил Валера Ледогоров, подняв авторитет Вадика-Пучика, как «ценного агента»… Бабуин обожал «многоходовки», он, вообще, по натуре своей был законченным интриганом, сравниться с которым в Питере, пожалуй, мог бы только сам Антибиотик… Кстати говоря, запуская пленку в РУОП, Ледогоров скорее даже рассчитывал именно на подъем авторитета Пучика (это давало интересные перспективы), чем на реальную посадку Виктора Палыча — дело в том, что личность Туза людям Бабуина установить так и не удалось… А ежели не удалось, то ведь и разговор об убийстве ничего не доказывает. Может, завалил-то страдальца совсем не тот, кто на пленке отфиксирован, а на пленке — там вообще, люди просто шутки шутили, дурачились… И пленку обязательно похерили бы, но — Антибиотику очень сильно не повезло, точнее не повезло-то сначала Тузу, а уж потом это невезение рикошетом и по Виктору Палычу ударило…
Двадцать четвертого мая Симоненко получил отчеты групп визуального и технического контроля, отрабатывавших генерального директора фирмы «ТКК» Бурцева. Ребята из «ОРБ-сервиса» поработали, в общем, неплохо, они сумели вычислить основные маршруты, которыми пользовался Дмитрий Максимович, а также перехватили несколько телефонных разговоров — в них особо ценной информации не было, за малым исключением: из одной распечатки следовало, что 25 мая в 14.00 у Бурцева состоится встреча в Летнем саду с неким не установленным лицом. Летний сад, по мнению, Туза, как нельзя больше подходил для проведения «акции» — зелень кругом, уходить проще, да и подходы к «объекту» будут несложными — короче говоря, Симоненко принял решение «работать» Бурцева именно во время этой его встречи. Просчет Туза заключался в том, что лицо, с которым встречался генеральный директор фирмы «ТКК», так и осталось не установленным — да, собственно говоря, это не было недоработкой самого Симоненко, ведь сбором информации по Бурцеву занимались сотрудники «ОРБ-сервиса», а их использовали «втемную», поэтому они и выполнили свою работу неплохо, но не отлично. А гонять и понукать их никто не стал, чтобы не настораживать, на дурные мысли не наводить.
Конечно, ребята из «ОРБ-сервиса» не были ангелами белокрылыми, но все равно — раскрываться перед ними не стоило, поэтому они и считали, что работают на одного иностранного фирмача, комплексно проверяющего потенциального партнера по бизнесу. Такие заказы поступали часто и платили за них хорошо. А сам Туз — он ведь при всех своих «талантах» был все-таки уголовником, никогда не проходившим школы спецслужбы. Это покойный старик Кораблев скорее всего не стал бы «работать» человека во время его встречи неизвестно с кем — да и то, отказался бы он в то время, когда был государственным человеком, когда работал в Системе, где существовало четкое разделение труда: одни отвечали за «информационную поддержку» операции, другие за ее непосредственное проведение. И при недостаточной подготовленности операции мало бы кто рискнул взять на себя ответственность за ее проведение — раньше ведь в слово «ответственность» вкладывался совсем не такой смысл, какой оно приобрело в девяностые годы… Раньше «ответственность» предусматривала то, что руководитель головой отвечал за провал, то есть четко соблюдался принцип кнута и пряника: все прошло хорошо — молодец, получай орден и разные другие ощутимые приятности, все сорвалось — извини, товарищ, придется судьбу тебе немножко поломать… А в девяностых годах в самых разных сферах жизни люди стали выполнять свою работу все небрежнее и небрежнее — кнут пообтрепался, пряник раскрошился, а самое главное — идеи не было… Идея — это ведь третья и, может быть, самая главная составляющая залога успешной работы. Если есть и идея, и пряник, и кнут — вот тогда почти наверняка поставленные задачи будут выполнены блестяще…
Сотрудники «ОРБ-сервиса» работали просто за деньги, которые на пряник еще тянули (хотя и не такими уж большими они были, эти деньги), а на идею — нет. Деньги не могут быть идеей, целью, так сказать. Деньги — это всего-навсего средство… Ну а Туз — он фактически был рабом Антибиотика, а искать идею в рабском труде — занятие бесперспективное… Тем не менее Симоненко старался — он боялся Хозяина и знал, что его ожидает в случае невыполнения «работы». Другое дело, что «работу» свою Туз не любил, а потому и не вкладывал в нее душу, не «горел»… Как известно, без вкладывания души даже борщ- то толковый сварить трудно… Симоненко хотелось поскорее закончить «работу» с Бурцевым и улететь из чужого, подавлявшего своей надменностью, Питера. Поэтому и решил Туз все завершить в Летнем саду.
А Дмитрий Максимович Бурцев должен был встречаться в 14.00 25 мая не с кем-нибудь, а с капитаном милиции, сотрудником «убойного» отдела главка[36] Александром Пименовьм. Если бы об этом знал Туз — он, возможно, и выбрал другое место и время для проведения «ликвидации», потому что розыскники-«убойщики», как правило, всегда ходили при оружии, которым неплохо умели пользоваться…
Двадцать пятого мая 1994 года, в 13.50 автомобиль «вольво-940» доставил Бурцева к Летнему саду — машина затормозила всего метрах в двадцати от белой «девятки», в которой сидел наблюдавший за входом в сад Туз.
Дмитрий Максимович взглянул на часы и отпустил шофера, велев ему вернуться минут через сорок, а сам поспешил в глубь Летнего сада к открытому кафе, где и была назначена встреча с Пименовым.
Бурцев ощущал подавленность и какую-то тревогу, впрочем, он не удивлялся своему настроению — с чего ему было быть хорошим, если никаких перспектив в поисках пропавшей партии «Абсолюта» пока не намечалось, хотя Дмитрий Максимович и задействовал все свои оперативные возможности. Кстати говоря, к этим «оперативным возможностям» относился и сотрудник уголовного розыска капитан Пименов — в свое время он был… нет, не оформленным агентом, а скорее доверенным лицом Бурцева. Тогда, когда Пименов еще только-только начинал свою карьеру, сотрудники милиции еще величали «комитетчиков» — «старшими братьями»… Выйдя в отставку, Бурцев не стал оставлять «конторе» в наследство всех своих людей, справедливо посчитав, что самые ценные «кадры» когда-нибудь и ему самому пригодятся, да и жаль их было передавать на связь неизвестно кому… Когда Дмитрий Максимович увольнялся, «контора» уже была не той, что раньше.
